Старший сын, Гарри, не ходил в школу; он имел дело с имущественными вопросами, помогал отцу и обучался у него, как отличить тех, кто достоин разговора, от тех, кто не заслуживает и кивка.
Хью, номер второй, хотел стать священником. "Только если это будет омнианство, и ничто иное, - заявил отец. - Я не желаю, чтобы мой сын баловался с языческими культами!" [Кроме того, он знал, что временами боги хотят странного. Например, у него был товарищ, последователь бога-крокодила Оффлера, который однажды узнал, что теперь ему нужно содержать целый вольер специальных птичек для чистки зубов.]
Ом отличался удобной молчаливостью, что позволяло священнослужителям трактовать его повеления так, как им представлялось нужным. Поразительно, но Ом крайне редко желал от своих последователей чего-либо типа "кормите бедных" или "помогайте старикам", больше склоняясь к "тебе нужен шикарный особняк" или "почему бы не быть семи переменам блюд за обедом?". Так что лорд Вертлюг справедливо полагал, что священник в семье может быть полезен.
Третьего сына звали Джеффри. Никто не знал, что делать с Джеффри; не в последнюю очередь, сам Джеффри.
Учитель, которого лорд Вертлюг нанял для своих мальчиков, звался мистер Каммар. Старшие братья Джеффри прозвали его Комаром, что, надо сказать, ему подходило. Но для Джеффри мистер Каммар был настоящей находкой. Учитель привез с собой целый ящик книг, хорошо зная, что в большинстве богатых домой не найдется и одной книги, если только она не будет посвящена древним сражениям, в которых члены семьи представали весьма эффектными, хотя и туповато-героическими персонажами. От мистера Каммара и из его чудесных книг Джеффри узнал о великих философах Лай Тин Виддле, Оринжикрате, Зеноне и Ибиде и о знаменитых изобретателях типа Златоглаза Среброрука Дактилоса или Леонарда Щеботанского. Так Джеффри начал понимать, каким он хотел бы стать.
Когда они не читали и не учились, мистер Каммар брал Джеффри с собой на раскопки в поисках древних мест и древних вещей и рассказывал ему о вселенной, о который мальчик даже помыслить не смел. Чем больше он узнавал о мире, тем больше ему хотелось узнать все о Великой Черепахе А'Туине и о землях, что лежат за пределами графства.
- Простите, сэр, - спросил он однажды, - а как вы стали учителем?
Мистер Каммар улыбнулся:
- Меня научил другой, так это обычно и происходит. Он дал мне книгу, и после этого я стал читать все книги, какие только смог найти. Так же, как и вы, молодой человек. Я вижу, вы читаете все время, а не только на уроках.
Джеффри знал, что его отец потешается над учителем, но его мать вмешалась, сказав, что Джеффри пытается хватать звезды с неба.
Отец фыркнул: "Да он по уши в грязи и мертвецах. И кому есть дело до ХХХХ? Туда все равно никто не ездит" [Истинная правда, хотя многие люди прибыли именно оттуда, как это нередко бывает с Местами-О-Которых-Никто-И-Слыхом-Не-Слыхивал. Просто им никогда не приходило в голову вернуться назад.].
Мать устало возразила: "Но он смыслит в грамоте, и мистер Каммар научил его трем языкам. Он даже может немного говорить на оффлерианском!"
"От этого будет польза, только если он вздумает заделаться дантистом, - хмыкнул отец. - Какой толк в изучении языков? Все равно сейчас все говорят на морпоркском".
Но мать Джеффри сказала: "Ты читай, сынок. Чтение - это путь наверх, а знания - ключ ко всему".
Вскоре после этого лорд Вертлюг отослал учителя, заявив:
- Слишком много ерунды вы тут разводите. Мальчишка все равно того не стоит, не то что его братья.
В гулких стенах усадьбы звуки разносились далеко, так что Джеффри все услышал и подумал про себя: "Что ж, раз уж выбирать, кем стать, то я выбираю не становиться таким, как отец".
Когда учитель ушел, Джеффри стал один бродить по окрестностям, учась разным вещам, и частенько околачивался у Мак-Тавиша, конюха, старого, как мир, но все еще известного как "парень". Он знал песни всех птиц на свете и умел их насвистывать.
На конюшне Мак-Тавиша Джеффри и нашел Мефистофеля. Старая нянюшкина коза в то время окотилась, и помимо двух здоровых козлят Джеффри обнаружил в куче соломы третьего, жалкого карлика, которого мать отвергла.
- Я попробую выходить козленка, - сказал Джеффри. Всю ночь он не смыкал глаз, поддерживая в новорожденном жизнь, доил мать-козу и давал малышу слизывать молоко со своих пальцев, пока оба не уснули, свернувшись комочком, пригревшись в стоге сена.
Он такой маленький, подумал Джеффри, глядя в щелочки глаз козленка. Надо дать ему шанс.
Малыш откликнулся на заботу и вырос в крепкого, сильного козла с дьявольским ударом. Он всюду следовал за Джеффри и сурово наклонял голову, грозя рогами всякому, кто посмеет обидеть его хозяина. Обычно в пределах досягаемости не оказывалось никого, а слуги и случайные посетители обнаруживали себя стремительно удаляющимися прочь, едва козел наклонял голову.