— Перси, Перси, — голос его звучал дружелюбно, словно мы были этакими «дружбанами» и весело проводили время. — Разве ты не видишь, какая это уникальная возможность? Идеальный шанс переиграть все заново. Уж кому-кому, а тебе стоит это ценить. Олимпийцы однажды предложили тебе свой самый ценный дар: они предложили тебе стать богом, ведь так? А ты — влюбленный по уши идиот — ты отказал им! Однако теперь ты можешь исправить эту ошибку.
Мой аватар замерцал и поблек, как некачественная флуоресцентная трубка. Нехбет, моя вынужденная сестра по разуму, обратила внимание на происходящее.
«Ты отказался от бессмертия?» — обиженно, с неверием спросила она.
Богиня изучила мои воспоминания. Я увидел свое собственное прошлое с ее безразличной, циничной точки зрения: я стоял в тронном зале на горе Олимп после войны с титанами. Зевс предложил мне награду: божественную сущность. Я наотрез отказался. Вместо этого мне нужна была справедливость для других полубогов. Я хотел, чтобы боги перестали быть такими засранцами и уделили больше внимания своим детям.
Глупая просьба. Наивное желание. Я отказался от силы. От силы никогда нельзя отказываться.
Моя хватка слабла с каждой минутой.
— Нехбет, это твои мысли. Не мои. Я сделал правильный выбор.
«Значит, ты глупец», — прошипела богиня-гриф.
— Да, приятель, — подхватил Сетне, который, очевидно, мог слышать ее. — Тут я должен согласиться с Нехбет. Ты поступил благородно. И что из этого вышло? Неужто боги исполнили свои обещания?
Я не мог отличить горечь Нехбет от своих собственных чувств. Разумеется, я постоянно ворчал на богов, но я никогда не сожалел о своем решении остаться смертным. У меня была любимая девушка, семья. Впереди меня ждала целая жизнь — разумеется, если я не помру раньше времени.
А теперь… может, это все из-за присутствия Нехбет в моем разуме или из-за коварных проделок Сетне… я начал размышлять, а не совершил ли я большую ошибку.
— Я все понимаю, парень, — голос мага был полон жалости. — Боги — твоя семья. Тебе хочется думать, что они хорошие. Ты хочешь, чтобы они тобой гордились. К своей семье я питал такие же чувства. Кстати говоря, мой отец был Рамсесом Великим.
Теперь я лениво парил по кругу, а мои крылья прорезались сквозь штормовые облака. Корона Сетне горела все ярче. Его аура становилась все холоднее, от чего мои конечности онемевали, а мои мысли покрывались какой-то дымкой. Я понимал, что конкретно попал, но не знал, что можно с этим поделать.
— Тяжело приходится, когда у тебя могущественный отец, — продолжил Сетне. — Рамсес, разумеется, был фараоном, поэтому большую часть своего времени являлся хозяином бога Гора. Это, мягко говоря, отдалило его от всех остальных. Я все думал: «если я просто сделаю правильный выбор и докажу, что я хороший ребенок, он меня в конце концов заметит. Он будет подобающе ко мне относиться». Но дело в том, что богам до смертных дела нет, даже до их детей. Если не веришь мне, загляни в разум грифа. Веди себя хорошо, совершай благородные поступки — все это лишь облегчает богам задачу игнорировать тебя. Завоевать их уважение можно только дурными поступками!
Нехбет и не пыталась меня переубедить. Она была богиней-защитницей фараонов, но как личности они ее ничуть не заботили. Ее волновало поддержание власти Египта, которая, в свою очередь, поддерживала веру и поклонение богам. А вот на благородство и справедливость ей было наплевать. Лишь слабаки требовали справедливости. А слабаки были всего лишь тушами, ожидающими своей смерти — праздничными закусками на обеденном столе грифа.
— А ты ведь хороший парень, — сказал мне Сетне. — Намного лучше той богини, чьим хозяином ты пытаешься стать. Но ты должен увидеть правду. Ты должен был принять предложение Зевса. Сейчас ты был бы богом. У тебя было бы достаточно сил, чтобы самому совершить те изменения, о которых ты просил!
«Сила — это хорошо, — согласилась Нехбет. — Бессмертие — еще лучше».
— Я даю тебе второй шанс, — сказал Сетне. — Помоги мне, Перси. Стань богом.
Мы как раз поворачивали в воздухе, и сознание Нехбет отделилось от моего. Она забыла, кто из нас был врагом. Нехбет любила сильных. Сетне был сильным. Я был слабым.
Я вспомнил, как Сетне рвал Дуат на кусочки — создавал трещины, нарушал целый космический порядок, чтобы сделать себя бессмертным.
«Я возьму только те кусочки, которыми смогу воспользоваться», — сказал он Сейди.
Мой разум, наконец, очистился. Я понял, как действовал Сетне и почему сейчас он обладал таким преимуществом.
— Ты ищешь доступ в мои мысли, — осознал я. — Ищешь то, что можешь понять и использовать против меня. Но я на тебя не похож. Мне не нужно бессмертие, тем более, если ради него придется раздробить целый мир.
Сетне улыбнулся.
— Ну, попробовать стоило… учитывая то, что я заставил тебя потерять контроль над грифом!
Холодный взрыв разрушил мой аватар. Я внезапно начал падать.
Мое единственное преимущество: Сетне я по-прежнему держал в своих когтях, а это значило, что он был прямо подо мной. Я влетел прямо в него и схватил мага руками за грудь. Мы вместе падали сквозь облака.
Я дрожал так сильно, что удивился, как вообще не потерял сознание. Холод заморозил мою одежду. Ветер и лед жгли газа. Было такое ощущение, что я ехал на лыжах по крутому склону без маски.
Не знаю, почему Сетне просто не телепортировался куда-нибудь. Полагаю, даже могущественный маг может поддаться панике. Когда ты находишься в свободном падении, становится уже не до рациональных мыслей: «Да ладно, у меня ведь есть заклинания и все остальное». Вместо этого вас охватывает животный страх и вы думаете: «О, БОЖЕ! ЭТОТ ПАРЕНЬ ДЕРЖИТСЯ ЗА МЕНЯ, И Я В ЛОВУШКЕ, И Я ПАДАЮ, И СКОРО УМРУ!».
Пускай я и мог превратиться в закуску для грифа в любое мгновение, крики и возня Сетне доставили мне некое удовольствие.
Если бы мы рухнули вниз по прямой, у меня бы не было шансов выжить. Тут без вопросов.
К счастью, ветра были сильны, а Губернаторский остров был очень маленькой мишенью в очень большой бухте.
Мы бухнулись в воду с замечательным и уже знакомым мне «КАБУМ!».
Моя боль испарилась. Конечности словно отогрелись.
Соленая вода завихрилась вокруг меня, придавая мне сил. Морская вода мне всегда шла на пользу, но обычно не так быстро. Быть может, присутствие Нехбет ускорило излечение. Или же мой отец Посейдон решил оказать мне услугу.
Как бы то ни было, чувствовал я себя великолепно. Одной рукой я схватил Сетне за горло и начал его душить. Он сражался, как демон. Поверьте, я знаю, о чем говорю. С ними я дрался и не раз. Корона Птолемея светилась в воде, дымясь, словно вулканический кратер. Сетне пытался отодрать от себя мою руку и выпускал потоки пузырьков — может, он пытался наложить заклинание или попросту заговорить мне зубы, чтобы я прекратил его душить. В любом случае, я его не слышал, да и не горел желанием. Под водой главным был я.
«Тащи его на берег», — произнес голос Нехбет.
«Да ты шутишь?» — подумал я в ответ. — Это ведь моя родная территория».
«Тут ты его не одолеешь. Твои друзья ждут».
Я был не в восторге от ее идеи, но богиня была права. Я бы не смог одолеть Сетне в одиночку, так как он зашел слишком далеко в попытках обрести бессмертие. Я нуждался в своих друзьях. Поэтому я покрепче сжал его горло и позволил течению вынести меня на Губернаторский остров.
Картер ждал меня на околесной дороге острова. Голова его была обмотана бинтами, напоминающими тюрбан. Волдыри на лице были покрыты какой-то фиолетовой мазью. Его льняной костюмчик ниндзя выглядел потрепанным, словно прошел через горящий конвейер лесопилки. Но он был жив, а еще зол. Картер напоминал ковбоя, держа в руке светящуюся белую веревку.