Они вышли из лифта на мостик. Джонни мгновенно охватил широко открытыми глазами просторное круглое помещение с двойным рядом висящих в воздухе лучевых мониторов. Главный сюрприз сидел в капитанском кресле, но Джонни его ещё не оценил. Интересно, есть ли на Патрии хоть один похожий на Тету андроид?
— Мистер Конгрэйв, мистер Арлинг, — с достоинством сказал Тета. — Меня зовут Тета, я капитан «Румы». Приветствую вас на борту. Чем могу вам помочь?
— Арлинг?.. — Окойе чуть было не хлопнула себя по лбу. Как можно было такое забыть? Кит — не просто внебрачный сын президента. Он внук последнего госсекретаря, этого местного Керенского… Госсекретарь Майкл Арлинг; мать Кита, Эла — Михаэла — его дочь. Вот он, скандал…
Кит отвернулся, не удостоив её ответом. Он ею явно не интересовался. Его глаза быстро, цепко охватывали внутренность корабля — помещения, приборы, экипаж, одну вещь за другой, как будто бы он, Кит, был полководцем, и это был театр военных действий.
— Мы полетим с вами к солнцу, — сказал Джонни. Его тон не предусматривал возможности отказа.
— Зачем? — спросил Тета. — У вас прекрасные корабли.
— Лодки хорошие, — согласился юноша, — но на них очень долго лететь. Мы хотим вернуться сегодня же, в крайнем случае завтра.
— Отец не хочет, чтобы мы покидали систему Новы, — подал голос Кит. В этом голосе не было и следа энергии и задора. — Поэтому наши лодки не оснащены подпространственными двигателями, и мы летаем пешим ходом.
— Ага, — беззаботно подтвердил Джонни. — Отец думает, что нас могут похитить, и запрещает нам улетать из-под крылышка своих адмиралов.
— В этом отношении отец прав, — сказал Кит. — Нас действительно могут похитить. Или убить.
Он сказал это будничным тоном, без оттенка подросткового недовольства, которого можно было ожидать. Он просто сообщал факт. Окойе решила, что Джонни, как и отец — ярко выраженый экстраверт, а Кит — парень интровертированный, тихий. И ещё… Вавилоняне с неохотой думали о вопросах крови, но Окойе не могла не отметить, что «горная кровь», гены сидай куда сильнее выражены в Джонни. Именно это волшебное очарование люди называют «гламур». Гламур, колдовское обаяние сидай. Или это всё чепуха, просто Джонни очень красив?..
— Вы человек? — вдруг спросил юноша.
— Нет, — ответил Тета. — Я андроид, искусственная личность, созданная учёными Вавилона.
Джонни подошёл к Тете и принялся беззастенчиво рассматривать его сверху вниз. Тета стал в свою очередь рассматривать Джонни, но эта попытка ввести юного варвара в рамки приличия не увенчалась успехом. Может быть, потому, что Тета смотрел снизу вверх. Джонни не выказывал презрения или страха, только огромное любопытство. Юноша изучал Тету, а андроид — эту эмоцию. Тета интересовался человеческими эмоциями и выражением лиц. Наблюдения помогали ему учиться. Окойе хихикнула в ладонь, глядя на безмолвную сцену. Человек и AI, первый контакт. Она уселась в своё кресло, заказала у корабельного сервиса капуччино и почувствовала себя куда уверенней, чем в лифте.
— Это не так просто, — сказала она, помешивая напиток. — Мы не знаем, что скажет на это ваш отец.
— Почему, знаем, — сказал Кит, садясь на ступеньку, которая поднимала над мостиком кресло Теты. Он осмотрел андроида мимоходом, зато заинтересовался панелью управления. Кит, кажется, знал, что капитан «Румы» — AI. — Просто позвоните отцу. Мы всего лишь хотим слетать к огромному термоядерному костру, с которого всё время срываются протуберанцы, протоновые лучи, вспышки… Ерунда. Разумеется, он разрешит.
Это шутка или нет? — в замешательстве спросила себя Окойе. Тета с Джонни наконец оборвали немую сцену. Юноша отошёл и сел в кресло поближе к Окойе. Андроид активировал связь с Вавилоном-7.
— Соедините меня с президентом, — попросил он. Его опять не поняли.
— Президентом корпорации?
— Президентом Патрии. Его сыновья на борту моего корабля. Они хотят лететь со мной к солнцу. Им нужно разрешение отца.
— Секунду…
Ожидание затянулось. Все молчали. Потом экраны внезапно ожили, и они увидели президента. Окойе знала его по сотням фотографий и всё же была поражена до глубины души.
Джон Конгрэйв по прозвищу капитан Немо был единоличным правителем Патрии уже шестнадцать лет. Он смотрел на мостик «Румы» с бесплотных лучевых экранов, и его присутствие было почти осязаемо. Президент производил потрясающее впечатление — раз увидишь его, вовек не забудешь. На редкость правильные, ясно выраженные черты лица лучились какой-то надломленной, дикой красотой. Он носил традиционный, строгий белый костюм. Серебряные волосы ниспадали на лоб и были коротко подстрижены сзади. Очень глубоко в глазах президента прятался траур и шок. Невероятно — было написано на его лице — невозможно поверить, что такое и вправду может случиться, причём не с каким-то рабом, а со мной… За годы власти Немо полностью перевернул жизненный уклад своей планеты, но так и не смог оправиться от того, что ему довелось пережить в год революции.