Ответ ГЛАВЫ ДОМА ЗНАМЕНОСЦЕВ МАНДЕРЛИ буквально выбил меня из себя, тогда впервые при мне вспомнили как о моем благородном происхождении, так и о недопустимости торговли для него, а еще и очень даже толсто намекнули мне на то, что не верят в мои слова!
— Мне плевать на недопустимость чего-либо. Это приносит пользу Северу? Значит, это разрешено. Такова моя воля и мое слово. А мое слово крепче валирийской стали! И вы можете убедиться в этом, ведь я пришел к вам только потому, что, кроме укрепления связей между благородными домами Севера, только у вас есть в достаточном количестве ЧИСТЫЙ белый песок, который является главным компонентом для стекла, которое уже само является краеугольным камнем зеркал. И если вам заниматься торговлей мешает…
— Мешает?! Юный волчонок, раньше я был единственным чудаком-торговцем в моем Доме, но после того, как в наши сундуки потекло золото, заработанное торговлей, а не добычей серебра, они все изменили свое отношение к этому делу. Поэтому извини за мои слова, просто я сегодня словно увидел самого себя в молодости, такого же активного, такого же плюющего на любые традиции, если они мешают поставленным целям, такого же уверенного в своей правоте и способного ее доказать всем вокруг. Спасибо тебе за эти мгновения, юный Старк, мой Дом с радостью исполнит твое слово и твою волю.
Забавно, но тогда я не осознавал истинного значения слов старого главы этого могущественного Дома, который по праву назывался третьим Домом Севера. Тогда для меня был важнее иной результат этих слов в виде буквально на глазах начавшего вырастать недалеко от Белой Гавани, на берегу Белого Ножа стекольного завода. Именно завод, а не мастерская или мануфактура. Так как этот завод будет производить не только зеркала различных форм и размеров с помощью пускай и дорогой, но надежной технологии напыления серебра электролизом. Но на нем будут производиться и различные по размеру и форме прямые рамные листы стекла и посуда стеклянная для различных нужд, начиная с обычных для меня стеклянных бутылок и стаканов, заканчивая специальной посудой для моих будущих масляных заводиков. Но кроме широкого ассортимента изготовления, в этих стенах будет находиться цех огранщиков, состоящий из трех бывших ювелиров и пятерки их подмастерий. И главной задачей данных людей будет налаживание производства линз для подзорных труб и луп наподобие тех, что по собственному весу продает Миэрин. Правда, думается мне, это произойдет еще очень нескоро, потому что с огранкой стекла я никак не могу помочь, кроме как советом использовать некие песчаные смеси для полировки.
И именно строительство и запуск этого заводика всего через три месяца, а также ставшие мне поступать листы стекла для строительства теплиц были для меня тогда главным результатом тех переговоров. А вовсе не то, что считал главным отец, которому я доложил по возвращении в нашу крепость об итогах этой деловой поездки, задержавшей меня на четыре месяца в Белой гавани.
Вот только пока я ездил, в Винтерфелле делались мои дела. Продолжалась начатая мною эпопея с маслами, причем она начала стремительно приносить свои плоды. Еще перед поездкой к Мандерли я велел крестьянам из Зимнего городка насобирать мне различных трав и ягод, после чего начать готовить масла из косточек вишни, облепихи, кедра, шиповника, рапса, рыжика, конопли и горчицы. Откуда, судя по всем признакам, на этом европейском севере взялось последнее растение, я искренне не знаю, но когда я впервые его нашел среди принесенных мне трав, я был очень удивлен и обрадован. Ведь это дополнительные плюсы к итогам моей деятельности в виде всегда недешевых приправ.
Причем все эти масла можно было использовать как лекарства, так и именно как масла, то есть в пищу. И хотя многое из этого списка собираемых растений можно было есть и так, сырым, но вот срок хранения у масел был совершенно другой. Причем этот срок очень радовал как крестьян, так и лордов Севера, а еще больше он радовал торговцев, которые в последнее время вообще не могли нарадоваться оживившимся в плане перспектив торговли Севером… Или наоборот, проклинали его в голос!
Но вот политический итог приготовления этих масел заставил меня по приезду буквально изумиться. У маленькой родившейся Арьи фактически появилась такая же малолетняя подружка… которая была одновременно невестой только-только родившегося Брана — Мира Рид!
Моя челюсть, если бы мы жили в каком-нибудь мультике, наверное, пробила бы пол, когда я узнал, что во время моей поездки к отцу пришли Риды и предложили свои особые травы для производства масел. И их единственным условием было то, что юный Бран возьмет в будущем юную Миру в жены! Фактически обеспечивая им то, что было в известном мне будущем, правда, там это была инициатива самих деток, а не их родителей, но тут уж как получилось. Зато за личное счастье брата я теперь более уверен. Хотя вначале и удивился такому решению отца, все же Риды в негласном табеле знатности были не самыми высокими даже на Севере, не говоря уж о всей стране.
Ну и ладно, это не совсем мое дело — лезть в мысли отца о столь раннем сватовстве моего ПОКА младшего из братьев. Я же, познакомившись с присланными мне болотными травами, быстро разобрался, что пойдет для масел. И в мой список будущих масел добавились масла из расторопши, чернушки (черного тмина), льна и подсолнечника! А что можно использовать и для других дел.
Но кроме того, я нашел для себя идеального помощника, который добровольно занялся селекцией и отбором полезных трав, злаков, овощей и кустарников, которые могут хорошо жить и расти, плодонося, в климатических условиях Севера. И в успехе этого уже осознавшего себя варгом и приехавшего на короткое время в Винтерфелл вместе со своей сестренкой мальчишки я совсем не сомневался.
А ведь тогда я не осознавал, какой великий подвиг дипломатии совершил отец Ридов, уговорив моего отца на этот брачный союз. Это потом, как и в случае с Мандерли, я осознал всю его значимость и последствия… Когда самого припечет, что называется. Правда, меня может оправдать то, что эти сведенья дошли до меня одновременно с очень неприятным для меня событием в моей жизни, которое я не смогу никогда забыть, как бы мне этого ни хотелось, и которое окрасило мои руки в цвета крови.
Поскольку для правильной работы моим разворачивающимся проектам требовался присмотр, я тогда стал часто путешествовать по землям Севера, и обычно в этих путешествиях меня сопровождал всего десяток северных всадников (региональный заменитель рыцарей, которые вероисповеданием для Севера не особо вышли). Вот только в самом начале этот десяток охраны часто по своему составу менялся, заменяемый то одними, то другими воинами. И меня это как-то не особо волновало… Да, к черту недомолвки, эти чурбаны железнобокие даже раздражали меня тогда! Ну не люблю я охрану, не люблю! Это еще с прошлой жизни у меня… было. И их постоянные смены нередко были связаны с моим острым языком (который, как я узнал спустя годы, в ту пору иначе как бабьим в отношении меня не называли).
Но все это было до лощины… Причем, вот что странно, почему я тогда отправился к землям Амберов, я уже и не помню. Зато отлично помню другое.
Мы проезжали большой распадок между двумя холмами, этакую лощину. Лошади неохотно ступали по слегка влажной земле, а люди сонно из-за недавнего перекуса переговаривались. Тихая и мирная картина, которая для меня сменилась сперва звуком.
Тихий свист и тяжелый удар в наплечник, прикрытый плащом, — вот все, что я запомнил о начале той бойни. В седле я не удержался и буквально свалился с тихо всхрапнувшей и, к моему облегчению, остановившейся лошади. А тем временем крики людей все нарастали, и краем глаза я уловил движение соскользнувшего с лошади всадника, точнее, сознание выхватило главную причину его сползания: стрелу в лице.
В нас стреляли?! Но кто и откуда? Нет, последнее понятно, с вершины холмов. Но кто осмелился? Хотя сейчас это неважно…
Резко встав с земли и подскочив к лошади, я достал из тула свой лук и, раскрыв колчан и достав стрелу, фактически только подготовился к стрельбе. А после столь долго для меня длившейся подготовки оружия я начал стрелять по едва виднеющимся темным силуэтам на вершине холма.