Безвкусно лижут, медленно, беззвучно
В то время, как берет Олимпа кручи
Троянский конь, копытами звеня.
13.7
Троянский конь, копытами звеня,
Резвится в заповеднике историй,
Но путь, что был однажды им проторен,
Теперь тропинке торной не родня.
Привыкший времена соединять,
Он и в пространстве мощен и просторен.
Из-за него сегодня мир в раздоре -
Идет за место лучшее грызня.
Увы, в тупик ведет сей путь привычный.
На нем любой – и хищник, и добыча,
И в списке жертв там каждому есть срок.
Но все спешат с обозами, возами,
А конь через толпу наискосок
Умчался вдаль с честнейшими глазами.
13.8
Умчался вдаль с честнейшими глазами
Последний из казненных горожан.
Данайцы разбрелись по гаражам,
По кабинетам, храмам с образами.
А кто камнями Трои на базаре
Торгует в продолженье грабежа.
Пожалуй, мне камней уже не жаль -
Под новый мир пора вскрывать базальты.
Мой прежний мир несовершенен был.
Там Мастера распяты, как рабы -
Всегда их время с ними было люто.
Когда они его сдвигали ось,
В них разряжалась мировая злость -
Мир был таков, какими были люди.
13.9
Мир был таков, какими были люди,
Да он и неспособен быть другим.
Другое дело – что мы углядим,
Что вспомним, созидая, что забудем.
Мы извлекаем из хаоса буден
То, чем всего превыше дорожим,
Иль то, пред чем, таясь от всех, дрожим,
Иль, ненавидя всей душою, судим,
Но всякий мир по замыслу един,
Хоть связей всех его не проследим
Разъятья труд невыполнимо труден.
Так Завтра и Вчера не разорвать.
Что попусту о мире горевать:
Мир был таков, каким он Завтра будет.
13.10
Мир был таков, каким он Завтра будет -
Сквозь время прорастает Идеал,
Который я нашел и потерял,
Взвалив ему на плечи строчек груды.
'
Сеть измерений разрывая грудью,
Пру напролом сквозь бытия металл
В тот Город, о котором я мечтал,
В котором жил, да время перепутал.
Мир вновь далек, К нему неясен путь,
Но мне с него, как прежде, не свернуть -
Неизлечим вкусивший Идеала.
Мир – это я. В нем суть моя и честь,
Незыблемости в нем недоставало -
Мир был моим. Мне жаль, что он исчез.
13.11
Мир был моим. Мне жаль, что он исчез.
Точней, ушел в другое измеренье,
Где на весах побед и поражений
Лишь доброта и мысль имеют вес.
Мир жил во мне, а я в нем жил не весь -
Подчинено души расположенье
Всемирному закону притяженья,
А центров тяготения не счесть,
Творенье, где душа живет частично,
Болезненно, ущербно, рахитично,
Бесплодно, как монашеский альков.
Твори свой мир! А сжечь его помогут.
Не оттого ль я слепну понемногу:
Сквозь пепел трудно видеть далеко.
13.12
Сквозь пепел трудно видеть далеко:
Залеплены зрачков оконца черным.
Среди зеркал, пустых и закопченных
Пространство смерти щупаю клюкой -
Всегда клюка неверья под рукой
На вечное забвенье обреченных.
Самозабвенно жизни мед, как пчелы,
Несем в свой улей, позабыв покой.
А пасечник из улея умело
Мед извлечет и соты пустит в дело,
А нас накормит сахаром речей.
Невидим мир пчелиного полета.
Его узреть – нелегкая работа:
Жду тех, кому мой мир не лень прочесть.
13.13
Жду тех, кому мой мир не лень прочесть,
Жду с уваженьем к их труду и силе.
Меня при жизни ввысь не возносили,
А после смерти ввысь нелепо лезть.
Чужда мне слава и противна лесть,
Претит строки и жизни разностилье.
Мечтаю, чтоб друзья меня любили,
И пониманье в их сердцах обресть.
Идут века, а людям не до чтенья,
Всяк норовит свое создать творенье
От афоризма до венка венков,
Всю жизнь сводя к затасканной цитате,
И потому я жду тебя, Читатель,
И Шлимана из будущих веков.
13.14
И Шлимана из будущих веков
Я жду затем, что должен кто-то верить,
Что не бесследны прошлого потери,
Что жизни свет в свечении стихов,
Что слышен скрежет стершихся подков
В случайном сбое четкого размера.
Так Шлиман верил в правду строк Гомера
И город-миф извлек из-под песков.
Коль Город был, то будет археолог,
Хоть путь его еще сквозь время долог,
И я лишь у истоков Мастерства -
Знакомлюсь с городскими мастерами,
И, добиваясь правды торжества,
Данайцев жду с богатыми дарами.
14. ВОЗРОЖДЕНИЕ МИРА