Группа офицеров разведки в сопровождении высококвалифицированных переводчиков[149], вооружившись соответствующим письмом генерал-полковника Михаила Малинина[150], немедленно — 16 июня явилась во Франкфурт-на-Майне, где располагался штаб командующего союзными войсками генерала армии Дуайта Эйзенхауэра.
И тут разразился скандал… Генерал-лейтенант Смит, к которому попали советские офицеры, заявил, что генерал Стронг не полномочен давать такие обещания. Начались долгие телефонные переговоры между обоими американскими генерал-лейтенантами на повышенных тонах. В конце концов все завершилось благополучно. (При этом генерал Стронг в качестве главного аргумента ссылался на… слово, данное им русскому полковнику.) Американцы даже заявили, что для «офицеров маршала Жукова все можно» и дали соответствующее разрешение.
Поставили, однако, несколько условий: завершить допросы в течение 48 часов, при допросах должны присутствовать американские офицеры, они же будут неотлучно находиться при советской группе, никаких сведений, полученных при допросах, не публиковать. В то же время они в свою очередь высказали пожелание допросить некоторых немецких военнопленных, содержащихся в советском плену. Такое согласие, разумеется, им было дано. Надо отметить, что один из пунктов достигнутого соглашения, а именно не публиковать сведения, полученные при допросах, нашей стороной в основном свято соблюдается и по сей день. Лишь недавно опубликованы краткие записи допросов Кейтеля и Йодля, поскольку они давно утратили какую-либо актуальность. К тому же ответы на заданные тогда вопросы были частично повторены в показаниях обоих немецких военачальников на Нюрнбергском процессе, а также в воспоминаниях Кейтеля, написанных им в тюрьме.
Приведем лишь несколько отрывков из ответов Кейтеля и Йодля, которые тогда, в июне 1945 года, могли особо интересовать Короткова и его коллег как разведчиков и контрразведчиков.
Из показаний генерал-фельдмаршала Кейтеля:
«— Осветите общий оперативно-стратегический замысел немецкого Верховного командования в войне против Советского Союза.
— При разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке я исходил из следующих предпосылок:
а) исключительный размер территории России делает абсолютно невозможным ее полное завоевание;
б) для достижения победы в войне против СССР достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно — линии Ленинград — Москва — Сталинград — Кавказ[151], что исключит для России практическую возможность оказывать военное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь — от нефти;
в) для разрешения этой задачи необходим быстрый разгром Красной Армии, который должен быть проведен в сроки, не допускающие возможности возникновения войны на два фронта[152].
— Какими разведывательными данными о Советском Союзе вы располагали до войны и в ходе ее и из каких источников вы эти данные получали?
— До войны мы имели очень скудные данные о Советском Союзе и Красной Армии, получаемые от нашего военного атташе. В ходе войны данные от нашей агентуры касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали данных, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие военных действий. Например, нам так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР».
Ранее Кейтель сказал:
«По докладу наших разведывательных органов, а также по общей оценке всех командующих и руководящих лиц Генштаба, положение Красной Армии к октябрю 1941 года представлялось следующим образом:
а) в сражении на границах Советского Союза были разбиты главные силы Красной Армии;
б) в осенних сражениях в Белоруссии и на Украине немецкие войска разгромили и уничтожили основные резервы Краеной Армии;
в) Красная Армия более не располагает оперативными и стратегическими резервами, которые могли бы оказать серьезное сопротивление дальнейшему наступлению всех трех групп армий».
Кейтель признал, что «русское контрнаступление {под Москвой}, бывшее для Верховного командования полностью неожиданным, показало, что мы грубо просчитались в оценке резервов Красной Армии».
Из показаний генерал-полковника Йодля:
«— Когда вам стало известно о военных планах Гитлера против СССР?
— В ноябре 1940 года Гитлером был издан предварительный приказ. В нем говорилось о предстоящей войне с Советским Союзом и предлагалось всем командующим разработать планы военных операций. В начале декабря 1940 года был издан оперативный приказ о подготовке войны с Советским Союзом. После получения общих указаний фюрера я вместе со своим штабом разработал план военных операций против России, доложил его фюреру, и в начале декабря на основе этого плана был составлен приказ за подписью фюрера, который и был спущен в армию, флот и ВВС».
149
В их числе был в ту пору капитан Красной Армии Лев Безыменский, впоследствии видный ученый-германист и публицист.
150
М. С. Малинин, впоследствии генерал армии, был тогда начальником штаба — заместителем Главнокомандующего ГСОВГ.
151
Примечательно, что к концу лета 1942 года вермахт вышел на указанный Кейтелем оперативно-стратегический рубеж! Но именно с него начался отсчет… неизбежного и очередного разгрома, но не Красной Армии, а вермахта!
152
Примечательно, что немцы и по этому пункту не могли пожаловаться на судьбу: в их распоряжении до открытия настоящего второго фронта (не считая второстепенных действий, скажем, в Северной Африке) 6 июля 1944 года имелось свыше трех лет!