— Дежавю, — не сводя с меня удивленного взгляда, моргнул высоченный рокер в камуфляжных штанах и черной футболке, который коленом прижимал несчастную жертву к полу с явными намерениями ее выпороть, неизвестно, правда, за какие грехи. Присмотрелся, нахмурился… а потом спросил. — Стаська, ты, что ли?
Я пожала плечами, мол, не знаю, не уверена. С утра вроде ей была, а что потом стало, кто ж его знает?
И все-таки… кого ж я им дружно всем напоминаю?
— Точно, ты! — расплылся в улыбке байкер, поднимаясь и оставляя несчастного парня в покое. Тот, получив долгожданную амнистию, шустро отполз прям на пузе на добрых два метра, подальше от деспотичного начальника службы безопасности. — Обалдеть, Стаська, тебе же не узнать!
— Ну, ты же как-то умудрился, — фыркнула, окидывая взглядом зеленоглазого брюнета, со временем превратившегося из тощей каланчи в такого… охранника! Даже на цыпочки привстала, чтобы смотреться рядом с ним посолидней… Бесполезняк! — Эх… куда вы все растете, а? Чего со мной растишкой не поделились?
— Так лучше? — хмыкнув, байкер схватил меня за талию и легко поднял так, чтобы наши головы были на одном уровне. Я только хихикнула, болтая ногами в воздухе. Ну, прикольно же! Столько лет прошло, а ко мне до сих пор относятся, как к ребенку! И в отличие от кое-чего блондинистого отношения, меня этот факт вовсе не бесит!
— Так не лучше, так выше, — назидательно сообщил тот самый паренек, пытаясь незаметно протиснуться мимо своего, как я поняла, шефа. — Есть разница, не?
— А ну брысь отсюда, пока я добрый! — оглянувшись, цыкнул на него Олежка, при этом так меня и не отпустив. И добавил, сощурившись, пока этот симпатичный говорливый кадр улепетывал по стеночке. — Еще раз тронешь мой бутер, точно выпорю! Шут, ты меня услышал?
— Так точно, товарищ начальник! — послышалось веселое уже из коридора. — Съесть ваш обед, а то выпорите! Не осмелюсь ослушаться прямого приказа!
— Паяц, — закатив глаза прокомментировал Олег сие явление. И, обратившись ко мне, тут же расплылся в улыбке, подбрасывая меня повыше. — Стаська, блин, я соскучился, оказывается!
— Верещагин, только не урони! — взвизгнула, когда окружающая обстановка размыто промелькнула перед глазами, а натяжной потолок оказался слишком близко. — Я высоты бою-ю-юсь…
— Да прям? — безмерно удивился парень, но на землю меня все-таки вернул. Ну, как вернул? Поймал, сделал пару шагов своими длинными ножищами, мигом преодолев едва ли не половину пространства кабинета, и усадил на край собственного стола. Строгого такого по стилю, темного, полированного, с закрытым ноутбуком на нем и прозрачной пластиковой табличкой, с указанием того, кому принадлежит данное помещение с огромной плазмой и удобным низким диваном.
Хм… а ведь черта с два у меня язык повернется назвать долговязого, когда-то нескладного рокера Олегом Геннадьевичем. Для меня он навсегда останется Олежкой, улыбчивым и любопытным пареньком, который, кажется, всегда и про всех все знал, любил шутить и учил меня ездить на байке…
Детство-детство, ты куда ушло, где уютный уголок нашло? М-да…
Неаполь — это заразно!
— Ну, рассказывай, — примостившись рядышком, вытянув ноги, добродушно усмехнулся рокер, глядя как я, не достающая до пола даже носочками кед, болтаю ими в воздухе, довольно щурясь. — Где пропадала? Чего не звонила? Совсем нас забыла, да?
— Вас забудешь, ага, — хмыкнула, сунув замерзшие руки в карманы, привычно сутулясь. И прищурилась, глядя на монитор в конце комнаты, отображающий картинки с камер видеонаблюдения, натыканных по всему клубу. А ничего так у них фирма пашет, обстоятельно к делу подошли мои друзья-приятели… — Не спрашивай, Олег. Где я была, там меня теперь нету. А это главное. Ты лучше скажи, как докатился до жизни такой?
— Такой — это какой? — удивленно вскинул брови брюнет, пока я, поближе пододвинув к себе хромированную пепельницу в виде закрытого шарика на ножках, пыталась закурить. Попутно обдумывая, как бы расспросить его о жизни личное, не нарушив при этом конспирацию и не ляпнув его секретную кодовую кличку?
Спросить не успела — в распахнутые двери, обгоняя друг друга, выставляя подножки и отпихивая локтями, неожиданно ввалились два смутно знакомых персонажа. Один темноволосый и худощавый, в черной майке и таких же джинсах, с серьгой в ухе, а второй слегка сонный, светловолосый и лохматый. И оба синхронно застыли, поперхнувшись своими вопросами, которые, по всей видимости, в срочном и неотложном порядке собирались задать Олегу.
А я крепко затянулась, с тоской думая о том, что моему бедному больному желудку сегодня точно придет полный и безоговорочный писец.
Честное пионерское — перепить Женьку, а тем более Кощея мне еще не удавалось ни разу…
Владислав Алёхин всегда считал, что просыпаться нужно только с любимой женщиной.
Те, кто пришел в его постель на одну ночь, столько же должны там и оставаться, не больше и не меньше. Совместные готовка, завтраки, обсуждение планов на день грядущий — все это касалось его близких людей, его семьи. Тех, кто входил в круг его доверия.
И надо признать, этот круг был весьма узок. И если говорить уже совсем на чистоту, то раньше его не было вовсе — даже собственных родителей Влад кем-то близким не считал.
Впрочем, его вины здесь не было. Чета Алёхиных особо никогда и не скрывала, что видят в старшем брате лишь наследника огромного состояния, человека, на чьи плечи впоследствии ляжет семейный бизнес. Всего лишь выгодный проект, в который стали вкладывать деньги сразу после рождения младшего сына.
Если говорить честно, то вспоминая детство, нельзя сказать, что все было совсем уж плохо. Влад был рад брату, любил его, заботился и оберегал, но… Родители решили иначе. И младший отпрыск был отправлен на воспитание к бабушке, а заботу о старшем взвалили на многочисленных нянек, учителей и репетиторов. Благо бизнес, с самого начала идущий в гору, вполне позволял оплачивать подобные расходы.
Беззаботная жизнь кончилась, так и не начавшись, и Владислав в одночасье лишился и семьи, и брата. Да, со временем успокоился, принял это как данность и стал тем, кем его хотели видеть. Да только мечты о собственной семье никуда не делись.
Любому человеку хочется видеть рядом кого-то близкого и родного. Однако впускать в свою жизнь кого-то постороннего старший сын Алёхиных так и не научился. Да и натура дельца, любовно взращенная в нем отцом и его компаньонами, не позволяла сходиться с людьми. Что говорить — она мешала и наладить отношения с собственным братом.
Влад не пускал в свою жизнь посторонних, не выстраивал долгих и нежных отношений с прекрасным полом, предпочитая ограничиваться короткими встречами для удовлетворения насущных потребностей…
И сейчас, проснувшись в одной постели с девушкой, искренне не понимал, как так получилось.
Нет, прошлый вечер он помнил прекрасно. Вечеринка, организованная братом, едва ли не побила рекорд прошлой, на которой отмечали получение красного диплома, а следовательно, утверждение проекта нового клуба. Ну и окончательную установку даты свадьбы младшего Алёхина, которая должна была состояться в день открытия «Анубиса» и отмечаться там же.
Слегка ошалевшие от приезда Станиславы байкеры гульнули на славу. Впрочем, та тоже недалеко ушла, пожалуй, даже слишком. Кажется, она ухитрилась споить даже неприступную…
Но главное было не это. Переломным моментом вечеринки стал звонок от Неаполь, которая на сегодняшнем разгуле не присутствовала в силу каких-то обстоятельств. Каких именно, Харлей пояснил чуть позже, отведя обоих братьев в сторонку.
Отец неформалки был болен. Утром должны были отдать результаты обследования, и Неаполь хотела присутствовать там лично, чтобы все узнать из первых рук. Но, к сожалению, ее старенький, поддержанный «Мустанг» как всегда не вовремя испустил дух, по закону подлости за чертой города, а ближайший поезд должен был быть только на следующий день. Естественно, бросить свою девушку ночью на трассе Харлей не мог, и моментально уехал, попросив друзей позаботится о Стаське, пока его не будет.