Невзирая на свою патологическую скупость, Павлик проявил благородство и не стал претендовать на новую квартиру, хотя она и была приобретена во времена их совместной жизни. Не притязал он и на машину, тем более что вообще не любил машин. Более того, даже по собственному почину сам отдал бывшей супруге большое настенное зеркало со своего чердака.
Итак, Элюня обрела личную свободу и собственную квартиру. И теперь, на свободе, могла предаться страсти, исподволь расцветающей в ней.
Уже через две недели после первой встречи позвонил Казик и пригласил Элюню в среду на ипподром. День будний, скромный, не семейный, вообще нейтральный. Павлик, тогда ещё муж, предупредил жену, что вся среда у него занята до позднего вечера, а возможно, и до ночи. Консультации с автором, книгу которого он как раз иллюстрирует. Пол и возраст автора, а также характер консультаций у Элюни не вызывали сомнения, но она ничего не сказала.
Ладно, пусть Павлик идёт, зато она с чистой совестью может принять предложение Казика немного развлечься.
О том, что происходит на ипподромах, у Элюни было весьма смутное представление. Соревнования спортсменов-бегунов видеть приходилось, об автомобильных гонках кое-какое понятие имела, а вот о лошадиных состязаниях — ну абсолютно никакого. Девушка просто радовалась предстоящей встрече с Казиком.
На ипподроме Элюня оказалась первый раз в жизни. Казику очень хотелось, чтобы ей здесь понравилось, и он постарался сделать все, чтобы ипподром произвёл на возлюбленную самое лучшее впечатление. Билеты у него были в директорскую ложу, помещение самое что ни на есть изысканное, где царила особая атмосфера, не такая, как на обычных трибунах для публики.
Заняли места, и Казик принялся знакомить спутницу с обстановкой. Новичку следовало показать и растолковать самые элементарные вещи.
— Вот это паддок, площадка, сюда выпускают лошадей перед состязаниями, — объяснял несколько рассеянно и торопливо Казик, явно думая о другом. — Тут на них, коней то есть, можно поглядеть, выбрать. А вон там, с другой стороны, видишь? Беговая дорожка, там лошади, значит, скачут. Понятно? А там кассы, в них делают ставки. Вот здесь буфет, может, что пожелаешь? Пивко, коньячок?… Ладно, потом. А если что, то вот здесь туалеты. И пожалуйста, извини, мне на минутку надо отлучиться. Да нет, не в туалет, так, позаботиться кое о каких мелочах, ты тут осмотрись, но не уходи далеко, за пределы этих кресел, чтобы не пришлось тебя искать.
И Казик рысью умчался куда-то по своим делам. Наверное, так положено на ипподромах. Элюня не обиделась. Слегка ошеломлённая непривычной обстановкой, она принялась с любопытством осматриваться. Ещё раз со вниманием оглядела указанные ей объекты, а поскольку никаких лошадок пока нигде не было, решила для начала ознакомиться с программой. Только ничего не поняла. То есть поняла, что в программе перечислены клички лошадей, фамилии жокеев, то есть всадников, едущих на этих лошадях. Пришлось поднапрячься и собрать все свои теоретические познания в данной области, почерпнутые преимущественно из произведений художественной литературы. Итак, лошадки бегут, а зрители делают на них ставки — которая раньше прибежит. Если угадал — считай, выиграл. Вроде бы в этом все дело. Значит, и ей надо выбрать какую-нибудь лошадку и поставить на неё денежки. Где поставить? Ага, в кассе, ведь Казик же только что говорил. А потом остаётся лишь выиграть… если, разумеется, выбранный ею объект придёт первым. Вот, в программе, они пронумерованы…
Не будучи уверена, что правильно поняла суть поведения на ипподромах, Элюня стала наблюдать за ипподромными бывальцами — а что делают они? Бывальцы вели себя как-то неопределённо, ничего конкретного не делали, и единственное, в чем Элюня могла им подражать, — выпить пива в уже открытом буфете. Лошадок же, главного элемента ипподрома, все ещё не было. Откуда было Элюне знать, что Казик привёз её сюда заранее, более чем за час до начала скачек. Пришлось пока заняться пивом, пройтись вдоль беговой дорожки и вернуться к креслам директорской ложи. И тут лишь началось оживление на паддоке. Элюня сразу же устремилась туда.
Казик отыскал Элюню у застеклённой загородки. Опершись о балюстраду, девушка внимательно вглядывалась в лошадей, которых конюхи вывели на прогулку по просторному зеленому газону.
— Ну, я освободился, — с удовлетворением сообщил Казик. — Надо было кое с кем поговорить. Эти вот из первого забега, трехлетки, фольблюты. Ты уже выбрала кого-нибудь? Хочешь поставить?