— Дочь моя в беду попала. Под камнями её завалило, память отшибло, — довольно коротко описал ситуацию бородач.
— Лисску-то?
— У меня только один ребёнок, — бесстрастно заметил Хогг.
— Неси в дом, — фыркнула Ерайя.
Мой, по всей видимости, отец, согнувшись в три погибели, чтобы не удариться о притолоку, перешагнул через низкий порог и, особо не разгибаясь, прошёл вглубь одной-единственной комнаты. Уложил меня на узкую лавку, прикрытую каким-то мешком, характерно зашуршавший сухой травой. На потолке, куда ни посмотри, висели пучки разнообразнейших сухих трав, пахло необычно и даже горько. В носу засвербело и я чихнула.
— Хогг, поди прочь, мешаешь, на улице обожди, — фыркнула оказавшейся весьма шустрой бабка.
Хогг, бросив на меня сожалеющий взгляд, вышел, оставив нас наедине.
— Дай-ка, осмотрю тебя. Бедняжка, — вздохнула женщина, я терпела её не самые нежные прикосновения к своим ссадинам, не выдержала, только когда она рассматривала внушительную шишку на затылке. — Рана какая нехорошая, длинная, как ты выжила? Ох, ты ж! Диво дивное! — ахнула она, её пальцы замерли на уровне первого шейного позвонка, она зачем-то несколько раз на него нажала, сделала паузу и затем повторила.
Я лежала на боку, лицом к стене и не видела лица лекарки. Но её вздохи, полные удивления трактовались однозначно: что-то сильно изумило старушку.
— Твоя звезда. Она пропала. Нет её… — прошептала в итоге. — Ладно, жива и ладно. Полежи так, рану надо зашить. Само теперь оно нескоро срастётся.
Что за звезда? Голос старушки стал очень жалостливым, будто она с калекой беседует.
— Полежи пока, настойку тебе одну дам, от неё в сон клонит. Пока спать будешь, зашью, боли не почувствуешь. Очнёшься, как новенькая.
— Спасибо! — негромко сказала я.
— Совсем ничего не помнишь? — передо мной появилась щербатая глиняная кружка.
— Совсем.
Настойка пахла мерзко, чем-то кислым и протухшим.
— Пей-пей, не отрава. Тебе покой нужен, и память со временем вернётся. И больше не связывайся с шайкой Крута. Не ведись на их подначки. У них силы много, ума мало. Доказывать что-то этим мелким отморозкам ты не обязана.
Я промолчала. Приду немного в себя и постараюсь найти источник информации. Не просто так я под камнями оказалась. Кто в этом виноват? Очень интересно будет узнать.
Глава 3
Кожа на её руках была тонкой, сухой, словно пергаментной, полупрозрачной и во многих местах растрескавшейся. Синие реки вен образовывали сеть от кистей и вверх по всей длине предплечий. Суставы пальцев утолщены от артроза, и любое движение наверняка причиняло боль женщине, стоявшей подле стола и медленно замешивавшей тугое серое тесто.
— Кто вы? — негромко спросила я, но тем не менее напугала незнакомку. Та поспешно, насколько могла, обернулась ко мне: в её ясных, голубых глазах отразился испуг, который при взгляде на меня мигом истаял, его место заняла другая эмоция — жалость.
— Лисса, девочка моя! — она отряхнула руки от налипшего теста, затем вытерла лишнее какой-то страшной тряпкой и шагнула ко мне. — Ерайя сказала, проспишь сутки, не меньше. А ты что-то рано проснулась, а всего-то полдня прошло, как тебя принесли от знахарки.
Я лежала на жёсткой лавке неподалёку от печи. Тепло, шедшее от очага, мягко согревало.
— Хочешь пить? — уточнила пожилая женщина и аккуратно подоткнула одеяло, сползшее на пол, мне под бока. — Металась ты во сне, что-то бормотала, но слов разобрать я так и не смогла.
— Пить хочу, — проскрипела я, чувствуя, как горло дерёт от сухости.
Незнакомка кивнула, отошла ненадолго к ведру, зачерпнула ковшом и принесла мне. Помогла напиться, поддерживая голову. Пульсация в затылке едва ощущалась, но прикосновение женщины к моей многострадальной черепушке разошлось волной неприятной боли.
— Меня зовут Молли, — убрав опустевший сосуд в сторону, собеседница села на табурет, стоявший подле моей лежанки, и заговорила, понизив голос. — Но это не моё настоящее имя. Хогг велел всё тебе рассказать, есть все шансы, что тогда память быстрее к тебе вернётся.
Итак, меня зовут Алиса Асбьйорн, недавно мне исполнилось семнадцать лет, я дочь герцерга Асбьйорна, единственный ребёнок, наследница. Молли-Элли бывшая экономка и доверенное лицо моей семьи, давшая клятву на крови служить до смерти моему роду, такой же и Хоггейн. Он воин, капитан гвардейцев отца. Мы бежали, поскольку законный наследник проиграл узурпатору, бастарду почившего короля. Моя же семья отстаивала интересы первого. И теперь я вне закона. За мной будут охотиться, если узнают, что дочь Джейкоба жива.