Инквизиторский караул на входе пропустил нас троих, не задав ни единого вопроса. Мы очутились в огромном зале с колоннами и высоченным купольным потолком. Дядя Боря уверенно повел нас внутрь.
— Почему, собственно, я называю этот комплекс мемориалом, — заговорил дядя Боря тоном экскурсовода, — Здесь запечатлена история русского сектора. Обратите внимание, мы идем по галерее династий, насчитывающих множество поколений с тех времен, когда появилась русская инквизиция.
Мы проходили между тумбами с памятными табличками, на которых были выбиты фамилии основателей, причем как по левой стороне галереи, так и по правой.
— Дядя Боря, разделение на правую и левую сторону случайное? — спросила Катя.
— Не случайное. Это ты верно подметила. Левая сторона — династии аристократов, правая — династии инквизиторов.
— Если я не ошибаюсь, на правой и левой сторонах равное количество династий, — заметил я.
— Не ошибаешься, — подтвердил дядя Боря, — Этот порядок устанавливал сам Мастер порядка…
— Мастер порядка? — переспросила Катя.
— Он самый. Пятьсот лет назад он разделил влиятельные сильные дома на две равные части, чтобы две ветви силы, духовная и светская, друг друга уравновешивали.
— А я думал, инквизиция имеет больше власти, чем аристократы, — заметил я.
— Тут вопрос непростой, — видно было, что «простого дворника» дядю Борю эта тема занимает, и говорит он об этом охотно, — Внешние атрибуты власти в самом деле принадлежат инквизиции. Но не забывайте, у аристократии своя стража, свое войско и даже свой суд. В сущности все властные институты продублированы.
— А, да. Это мы заметили… дядя Боря, а вы из какой ветви? Из духовной или светской? — решился я на вопрос.
Дядя Боря усмехнулся.
— Шила в мешке не утаишь, — сказал он, — Я из династии инквизиторов. Вон табличка Елизаровых. Наш род один из старых…
— А кто тогда продолжает ваше фамильное служение?
— Никто, к сожалению. Я в роду последний, — дядя Боря заметно сник, продолжать этот разговор он явно не желал, — Вы, ребята, осматривайте тут, а мне пора мести двор.
Он как-то сразу ссутулился и побрел к выходу.
Катя показала мне «страшные глаза», мол не мог разве не задавать столь бестактного вопроса. Я развел руками. Мы с ней прошли до конца галереи, которая заканчивалась статуей Мастера порядка, стоящей не слева и не справа, а прямо напротив, лицом к идущему. Мастер как бы оставался вне ветвей силы, не принадлежа ни к светской, ни к духовной.
Постамент статуи содержал бронзовую литую табличку, которая сообщала, что Мастер порядка основал как это монументальное сооружение, так и сам существующий порядок русского сектора. В доказательство написанного снизу прямо в бронзе была выдавлена уже знакомая нам печать Мастера. Ниже под печатью было высечено число 107.
— Любопытно, что означает это число? — спросила Катя.
— Это число подношений, — раздался голос за нашими спинами.
Мы оба вздрогнули и обернулись. К нам незаметно подошел не кто-нибудь, а сам Рудольф Иванович, глава дома Боленских. Рядом с ним стоял погано лыбящийся сынок Вольдемар.
— Каких еще подношений? — я попытался прозвучать уверенным голосом.
— Сто семь химер нужно поднести в дар Мастеру порядка, — сообщил папаша.
— И что это даст?
— Мастер создаст новый порядок, — ничтоже сумняшеся заявил Рудольф Иваныч, — Существующий порядок перестал отвечать требованиям времени. Инквизиция слишком закостенела. Не дает русскому сектору развиваться.
— Это кто определил, что нынешний порядок плох? — спросил я с вызовом, сам от себя не ожидая, что встану на защиту инквизиции.
— Любому здравомыслящему существу это очевидно, — ответил папаша, — Инквизиция применяет презумпцию виновности к попаданцам, то есть таким как вы. Да вы и сами успели испытать на себе все прелести подобного отношения. Инквизиция окукливается, пытается отгородить русский сектор железным занавесом. Если ничего не изменить, нас постигнет крах, причем очень скорый.
— Прям-таки крах, — я усмехнулся, — Вы говорите как политтехнолог.
— Я говорю, как есть, потому что знаю побольше вашего, молодой человек, — попытался пристыдить меня Боленский старший, — Китай не может отыскать какой-то жизненно необходимый артефакт, а потому вынужден будет не в ближайшие дни даже, а в ближайшие часы направить огромный накопленный объем маны в свой национальный источник. Знаете, что за этим последует?
— Не знаю.
— А я вам скажу. Китайский сектор раздвинется. И раздвинется за наш счет. Русский сектор ужмется на целый градус. И тогда будет крах. Политическая система России будет сломлена. Нас ждут темные времена. Если только…