Вольдемар оторвался от папаши, пристроившись за выходящей румынской кузиной. Я понял, что если они хотят обсудить что-то без лишних свидетелей, то лучше всего сделать это сейчас во время перерыва. А значит, мне тоже надо отделаться от Рудольфа Иваныча.
Я начал потихоньку маневрировать, отдаляясь от Боленского старшего, который двинулся к столику с закусками, а я — отступать в ту сторону, куда отправилась сладкая парочка. Но тут к Рудольфу подошел тот самураистый японец и поздоровался с ним по-японски. Рудольф оглянулся в мою сторону.
— Эй, как тебя… Макасима… переводи.
Мысленно чертыхаясь, подошёл к ним.
— Меня зовут, Корами Сатоши, — представился японец, — Я бы хотел засвидетельствовать свое почтение господину Боленскому и поблагодарить за то, что нашел время посетить наш саммит.
— Господин Сатоши рад вас видеть, — перевел я кратко.
— По-моему он чего-то дольше говорил, — засомневался старший Боленский.
— Если вы хотите, чтоб я переводил все обороты этикета…
— А, понял. Все обороты не надо. Скажи ему, что я тоже рад.
— Господин Боленский тоже рад вас видеть, — перевёл я.
Вольдемар и кузина Дорина уже почти скрылись из глаз в направлении буфета. Я пожелал не вовремя подошедшему японцу провалиться сквозь землю.
— Господин Боленский, — продолжил Сатоши, — Япония заинтересована в участии в проекте Ямал-СПГ, но еще больше заинтересована в возврате северных территорий. Если русские маги помогут японскому народу вернуть хотя бы два острова, японские маги приложат все усилия, чтобы японский бизнес вложился в освоение газовых и нефтяных месторождений ваших собственных северных территорий, — слово «собственных» он выделил интонацией, — Включая арктический шельф. Мы готовы делать очень большие инвестиции.
В следующий миг опять завибрировал браслет. Сергей меня поторапливал. Моя задача не торчать возле старшего Боленского, а подслушивать за младшим. Я так-то и сам все понимаю, но как мне от него отделаться, не вызвав подозрений?
Я сдавил пальцами артефакт в форме заколки для галстука, выпуская феечку.
Крохотное эфемерное создание со стрекозиными крылышками и длинными ресницами тут же появилось, запорхав над моей головой. Феечке все было любопытно, ее интересовало абсолютно все. Я попытался указать ей на удаляющегося Вольдемара, но феечка ничего не поняла. Она по-моему вообще не способна к пониманию.
— Э, ты чего замер, переводи, — нетерпеливо потребовал Боленский старший.
— Господин Сатоши говорит, что японский народ не прочь войти в долю нацпроектов по освоению Арктики, чтобы получать нефть и газ по заниженной стоимости, — сказал я.
— Коню понятно, что они не против, — хмыкнул Боленский, — Что они за это предлагают?
— За это они предлагают вернуть им пару курильских островов… для начала…
Ну а что? Перевел я, конечно, не по тексту, но суть передал верно.
— Он там не слишком приборзел? — осторожно уточнил Рудольф Иваныч.
— Господин Сатоши, а морда у вас не треснет от таких хотелок? — вольно перевел я.
Японец побагровел от гнева.
— Вы позволяете себе оскорблять хозяина дома, который принял вас как дорогого гостя.
— Господин Сатоши говорит, что вы здесь никто и звать никак, — перевел я с вежливой улыбкой, — В этом доме хозяин он, а не вы.
Невидимая всем кроме меня феечка что-то щебетала на ультразвуке, — по-моему она активно докладывала содержание беседы в вышестоящую инстанцию. Но мне уже плевать. Если что, я не профессиональный переводчик. Перевожу как умею.
— Слышь, ты, мурло узкопленочное, — неглубокое дно бычьих глаз старшего Боленского быстро затопило гневом, — Поговори мне еще. Я тебе легко покажу, где фугу зимует.
— Господин Сатоши, — заговорил я по-японски, — Господин Боленский напоминает вам, что ваши жалкие попытки восстановить национальную армию приведут к закономерному итогу, постигшему вашу квантунскую группировку в сорок пятом году.
Тут уж мне пришлось дать развернутый перевод, зато перевел на мой взгляд доходчиво. Японец все понял. Вздернув подбородок, он одарил Боленского уничижительным взглядом и ушел, не попрощавшись, что по японскому этикету означает глубокое оскорбление собеседника.
Боленскому услуги референта по японской культуре не понадобились. Он и сам все понял. Не желая дальше оставаться в этом доме, Рудольф Иваныч двинулся к выходу. Я подмигнул ничего не понявшей Кате и потянул ее вслед за ушедшим Вольдемаром.
Подойдя к буфету, понял, что мы опоздали. Младший Боленский уже переговорил с кузиной и возвращался в большой зал. Фактически мы с ним столкнулись в буфетном проходе.