Затем осмотрел уши. Уши вполне обычные человеческие. Следов пластических операций на ушах не обнаружил. Да, собственно, кто б ему делал пластические операции в тюряге? Для очистки совести разжал ему челюсти и осмотрел зубы. Вампирскими клыками Рудик-Ростовский не располагал. Зубы человеческие, хотя и подгнившие с частичной заменой на золотые.
— Он не вампир. Можно, конечно, позвать Виктора, но думаю, Виктор подтвердит. Точно не вампир.
— Кто такой Виктор, слушай? — спросил кавказский вор.
— Виктор разбирается в вампирах, — ответил я, — Но он сейчас дежурит на смене. У нас нет времени ждать, когда он освободится. Поэтому рассказывайте с самого начала. Я пока так и не понял, зачем нужен осиновый кол и три ночи бдения в церкви. Даже если в тюремной библиотеке вам выдавали гоголевского Вия для вечернего чтения, у Гоголя в сюжете осиновый кол отсутствовал.
Глава 20
Чтобы не выслушивать рассказ про Рудика Ростовского в холодильнике, стуча зубами от холода, вернулись в ресторан. Воры для согрева тяпнули по пятьдесят, заодно помянув самого Рудика, хотя и не очень добрым словом. Мы с Катей попросили по чашке горячего чаю.
— Однажды Рудик нас сильно подставил, — начал старый авторитет, — Не пришел на стрелку, когда на него очень рассчитывали. Дело сорвалось. Двое ребят погорело. В общем серьезный косяк. Мы ждали, что Рудик придет и объяснится, а Рудик не пришел. Тогда мы сами пошли к Рудику.
— И наверно дома его не застали, — предположил я.
— В том и дело. Рудик открыл как ни в чем не бывало. Мы ему предъяву кидаем, а он зенками лупает, как будто впервые в жизни нас видит.
— Вот даже так.
— Потом правда, он все-таки объяснился. Сказал, ночью у него сердце прихватило. Чуть не скопытился. И вообще плохо соображает. Туман в голове.
— А я еще тогда сказал, что ему память отшибло, слышь, — встрял носатый авторитет, — Только Рудик, слышь, никак не признавался. Делал вид, будто все нормально, слышь.
— Так и было, — подтвердил старый вор, — Он вообще странный стал. Мы к его женщине пришли спросить, мол что с Рудиком. Она же тогда с ним была.
— Так, и что сказала женщина?
— Женщина сказала, Рудику ночью в самом деле плохо стало. А утром его как подменили. Он ее не узнал вообще. Выставил за дверь с вещами. А ведь он с ней десять лет прожил… после этого Рудик стал делать странные вещи. Даже пытался завязать с воровским прошлым.
— И видимо, не завязал.
— Взялся за старое. Только методы у него изменились. Раньше Рудик на вокзале углы катал. Виртуозно работал. А тут на грабежи перешел. Одним словом, подменили нашего Рудика. Мы думаем, сам Рудик в самом деле богу душу отдал, а вместо него черт подселился.
— Или бес, слушай, — предположил носатый.
— Да какая разница, — отмахнулся вор и продолжил, — А потом Рудик получил срок. Вместе с Жориком в Крестах сидел. У них там рамсы случились. В общем вышли они на чистый базар… Жора, расскажи ты.
— Чего там рассказывать, слышь? — носатый всплеснул руками, — Рудик нехорошо себя повел, слышь. А потом он шел-шел и наткнулся неудачно на заточку. Неудачно вышло, слышь.
— Это вы про тот случай, когда ему в сердце нож всадили? — уточнил я.
— Там, слышь, свидетелей не было. Когда нашли Рудика в подсобке, из груди заточка торчала, — носатый Жора сделал честные глаза и продолжил, — Врач констатировал смерть, слышь. Там такой врач был, он только смерть и мог констатировать. Больше ничего не констатировал, слышь.
— Жора, давай дальше, — поторопил старый вор.
— Так я дальше… — возмутился Жора, — В первую ночь ко мне призрак во сне приходил. И душил меня. Насилу проснулся, слышь. Больше я спать не лег, до утра чифирил. Потом на вторую ночь лег спать, опять призрак. Душит и душит. Повезло, сосед увидел, что со мной не так, трес меня, пока я не проснулся.
— Призрак душил? — переспросил я.
— Может, он не совсем призрак, — Жора пожал плечами, — Но сосед его не видел. Я, когда проснулся, тоже не видел. А у меня на шее следы от его пальцев. Вот здесь и здесь. Я думал, как теперь дальше, слышь? Совсем не спать?
— И что дальше было? — спросил я.
— А дальше… дальше к концу той ночи Рудик очухался. Встал со стола в тюремном морге и в вдверь постучался, чтоб его обратно в камеру пустили.
— Так. И что сделали?
— Что сделали, слышь? В камеру пустили. Не на улицу же его выгонять. Зато после этого призрак меня больше не душил.
— А Рудик вас помнил?
— Нет. Сначала ничего не помнил, слышь. А потом как будто память к нему стала понемногу возвращаться. Недобро на меня Рудик стал смотреть. Только у меня срок вышел. Выпустили, слышь, досрочно за хорошее поведение.