Есть много общего у этой модели с привычным уже, моим обычным времяпрепровождением. Съешь всех, не попади под горячую руку или спасайся — это я альтернативно озвучил уже порядком избитую фразу: «Съешь ближнего, и, гадь на нижнего».
Пора и честь знать. На сегодня мои задачи были сделаны, и я практически взялся за ручку двери, как одна мысль молнией прилетела мне в голову. «Вещи, документы, а, самое главное, хронограф!». Я настолько торопился покинуть это проклятое место, что забыл обо всём! Почти бегом я ринулся к тёмному уголку, расталкивая локтями некоторых особо заигравшихся клиентов. Из двух столов на данный момент стол с охраной пустовал. Но, надо отдать им должное, всё вытащенное из моих карманов, лежало аккуратной горкой на краю стола. А вот за первым столиком, я заметил дядю в компании со своим кровным родственничком.
Оба Мураками были за столом, с той лишь разницей, что старший сидел в своей обычной манере, а вот племянник Кэзуки — стоял. Они находились в пол-оборота по отношению ко мне, поэтому не увидели моё приближение. Услышать что-либо вообще было дохлым номером. Лицо Мураками-старшего, обычно бесстрастное, было искажено гневом. Кэзуки стоял перед ним, сгорбившись и трясясь. Его пальцы нервно теребили пуговицы на рубашке, которая была насквозь пропитана потом. Я решил рискнуть и сделал ещё несколько шагов, подойдя поближе.
— Как ты посмел пойти против моих приказов? — голос дяди звучал даже тише обычного, но именно от этого становилось еще более жутко. — Кто дал тебе право решать, как поступать с моими должниками? Тебе не хватило последнего раза, когда вместо тонкого намека бедный парень чуть не отправился туда, где он явно не смог бы насобирать нам на возмещение долга?
— Я хотел лишь ускорить, — племянник вздрогнул, но всё же пытался говорить с некоторой бравадой. — Мы и без того слишком лояльны.
Удар сухой ладонью по деревянному столу напомнил хлесткий звук выстрела из винтовки. Дядя медленно поднялся со стула, и я заметил, как у Кэзуки дрожат руки.
— Ты думаешь, что сила — это оружие и угрозы? — Мураками-старший стал медленно обходить стол, и Кэзуки, вторя его движениям, двигался понемногу, но к противоположному углу стола. — Настоящая власть, это тишина, которую боятся. Это значит, что мы, хоть и незримо, но правим ночной Японией. И при свете дня мы остаемся самими собой, а твои решения, как и поступки схожих тебе, бросают тень на нас в глазах обычных жителей. Ты мой племянник, довольно близкий родственник, что должен быть моей надеждой и опорой, а становишься угрозой для нашего благосостояния.
Резким движением дядя влепил ему пощечину. Кэзуки резко дернулся и прижал руку к лицу. Его поникшая фигура еще больше сгорбилась, скорее конечно от унижения, а не от самого удара. Дядя, хоть и был жилист и подтянут, но вряд ли смог бы совладать с таким крепким парнем как его племянник. Кэзуки развернулся как раз в моем направлении, и я уже пожалел, что решил вернуться именно в этот момент. Вероятнее всего, глава клана специально отправил подальше бодигардов, всё-таки не хотел, чтобы его экзекуцию видели. Вот ведь мне повезло, такую картину вряд ли многие видели. «Во всяком случае из числа живых» — не преминул добавить мой внутренний голос. Я уже начал обдумывать варианты покинуть этот «уголок», как племянник поднял глаза и уперся взглядом в меня. Он распрямился, на что уже и дядя повернулся в мою сторону, и обратил внимание на моё присутствие.
— Мураками-сама, — согнулся я в, пожалуй даже в чересчур низком поклоне. На самом деле я попытался выиграть еще несколько мгновений для обдумывания, как поступить в данной ситуации. Как назло, смекалка не работала, ну либо моё сознание не посчитало увиденную мною картину чем-то из ряда вон. — Ваши охранники забрали у меня всё содержимое карманов перед нашей встречей, а потом куда-то пропали. Я лишь вернулся забрать ключи и телефон.
— Канэко-сан, — обратился ко мне старший клана, и в его голосе прозвучали ранее не знакомые мне нотки. В голосе появился металл, и я понял, что его манера спокойного, негромкого разговора может тотчас смениться. — Вы определенно нашли не то время.
— Прошу простить меня, но я… — мне не дали закончить.
— Канэко-сан, — прервал меня глава клана. — Я не буду спрашивать, что Вы видели, ответ я читаю в Ваших глазах. Запомните, что не зря великие сказали, что молчание — золото. И поблагодарите Бога, что сегодня Вы здесь не просто как очередной должник. Протекция семьи Фудзивара кое-что значит в нашем городе. Идите своей дорогой. И еще одно, — тут он строго взглянул на Кэзуки, который, казалось, только ждал команды чтобы наброситься и разорвать меня.