Кристи опять кивает, хотя почти не слушает. Люди добрые, дайте докурить спокойно.
— Я в шоке от названий, — продолжает Ноэль, стряхивая пепел на землю, — просто тащусь, блин. Одна молотоголовая чего стоит!
Молодые люди снова повернулись друг к дружке, шепчутся.
— Тащусь, говорю, а вы? — Теперь он просто пялится на юную парочку.
Они делают вид, что не замечают его. Кристи кладет зажженную сигарету на край пепельницы.
— Тащусь! — орет Ноэль.
И отвлекает наконец молодую женщину от приятеля.
— От названий. Они, сука, чумовые. Не находите?
Женщина молчит. Кристи пока не разобрался: она побаивается или просто злится?
— И?.. — вопрошает Ноэль.
— Что — и?.. — произносит молодая женщина.
Сомнений не осталось: она злится. Ее парень не отрывает глаз от стола: этот побаивается.
— «Что — и», говоришь? Ты свои «что и», блин, запендюрь себе поглубже, может, тогда понравится, сучка фригидная.
Кристи напрягся.
Приятель отчетливо выдыхает и хлопает ладонью по столу.
— А ты чем недоволен? — спрашивает Ноэль. — Опять ПМС?[3] Да, бабой быть непросто, гондон вонючий.
— Хватит, — вступает Кристи. — Уймись.
Все оборачиваются к Кристи.
— Тебе кто слово давал? — спрашивает Ноэль.
— Ты трепло, — продолжает Кристи. — Тебе уже говорили или я первый?
Ноэль указывает на зажженную сигарету:
— Видишь это? Хочешь, глаз прожгу?
Наступает длинная пауза.
Кристи хочет сказать: «Валяй, интересно, что из этого выйдет», открывает рот, но оттуда не вылетает ни звука. Все-таки ему семьдесят три года. Он худощав, жилист и, по правде сказать, довольно хил. Долгие годы курения сигарет без фильтра наградили его к тому же более или менее устойчивой формой бронхита.
Так как же быть?
Его напарник легонько толкает его, шепчет: «Кристи, не лезь, не надо».
Но под глухие удары собственного сердца Кристи совершает еще одну попытку, на этот раз удачную.
— Валяй, жиртрест, — произносит он (откуда только взялся этот «жиртрест»?!). — Попробуй, а мы поглядим.
— Вот это да! — восклицает Ноэль и начинает выбираться из-за стола. — Значит, ты решил попробовать?
Кристи наблюдает за Ноэлем, но думает почему-то только о газетных заголовках, которые могут появиться вследствие их общения. В мозгу крутятся слова, от перемены мест которых сумма не меняется: Член преступной группировки нападает на пенсионера. Нападение члена преступной группировки на пенсионера. Член преступной группировки замешан в нападении на пенсионера.
Ноэль уже почти вылез из-за стола, приостанавливается, затягивается.
Молодая женщина тушит сигарету, берет со стола зажигалку, пачку «Силк-Кат», запихивает все это в сумочку. Ее кавалер вжал голову в плечи; он отчаянно пытается сохранять спокойствие и невозмутимость.
— Вставай, — говорит ему подруга, — пошли.
Пенсионер подвергся нападению члена преступной группировки.
Не вынимая изо рта дымящейся сигареты, Ноэль нагло пялится на Кристи. Он переплетает пальцы, вытягивает руки и смачно хрустит костяшками.
Кристи тоже глядит свирепо, но в глубине души не верит, что происходящее реально. Он смотрит на недопитое пиво, на пачку «Свит-Эфтона», на дымок от недокуренной сигареты. Такая домашняя, такая знакомая картина! Неужели через несколько секунд она исчезнет?
Вдруг, не снижая темпа, судьба делает совсем уж крутой вираж.
Молодые люди встают, Ноэль тоже, и тут из паба во дворик выскакивает человек. С большой долей вероятности можно сказать, что это мужчина. В темной аляске, джинсах и — этот факт доходит до собравшихся не сразу — в маске.
Все замерли. Но паники, вполне уместной в подобной ситуации, не возникает. Проводятся спешные подсчеты, рассматриваются различные варианты, и вскоре как минимум четверым из пяти становится ясно, что лучше расслабиться и ждать развязки.
Все расслабляются, и даже Кристи, сражающийся с кашлем, откидывается на спинку стула.
Ноэль, разумеется, от своих намерений не отказывается, но так же, как и все, садится. Ему не терпится, но ничего, продолжит после.
Сначала высокий мужчина в поблескивающей от дождя аляске на секунду задумывается. Потом он делает незаметное движение и оказывается прямо напротив Ноэля, в четырех, от силы в пяти футах от толстого.
Ноэль напрягается и передвигается к краю скамейки.
Кристи хорошо видно: мужчина поднимает правую руку и выбрасывает ее вперед. Из перчатки — кожаной, темной, намокшей — вырастает темно-серый, почти черный пистолет.