— Мне не нравятся воспоминания, которые он пробуждает. Это не тот Корабль, который я знаю. Совсем не тот.
— Да нет же. — Мать смотрит на меня из-под опущенных век. Проницательный, многозначительный взгляд, за которым скрыт мощный гормональный сигнал, не притупляющий, а направляющий ход мыслей. Она проводит пальцами по моей щеке. Запах усиливается. Здесь, в ее жилище, мы стали ближе друг другу. — Мы всего лишь защищаем Землю. Ты знаешь, что такое Земля?
— Да. — Она опьяняет меня. Земля опьяняет меня. На мгновение я забываю о том, что ничего этого в моей жизни не было, что все мои воспоминания — ложные.
Мать — мое зеркало. Глядя на нее, я вспоминаю…
Небольшая тихая поляна, залитая золотым светом. Я отдыхаю после долгой прогулки, сижу на поваленном стволе. На закате падающие снежинки кажутся бледно-желтыми. Изящный буроватый зверь с длинной шеей наблюдает за мной из-за черных деревьев. Олень. Внезапно он срывается с места и исчезает. Я знаю: здесь, в лесу, есть и другие животные — медведи, белки, а в стремительной ледяной реке водится рыба с радужной чешуей.
Моя спутница заканчивает исследования, а я ее сопровождаю, хотя и без особой необходимости. Скоро все это отправится с нами. Ее задача — сохранить данные о жизни на Земле и взять их в космос, а моя — радовать ее и снабжать колонистов данными о культуре и структуре общества. В некотором смысле мы — полная противоположность друг другу; она перевозит жизнь, я — историю и достижения человеческой мысли.
Моя спутница выходит из тени и садится на бревно рядом со мной. Я целую ее руку.
— Ты вернулась.
— «Меня пытались не мытьем, так катаньем донять…» — Она цитирует стихотворение из нашей любимой книги. Я прочитал эти строчки ей еще в центре обучения, там, где мы полюбили друг друга. — Узнаем ли мы когда-нибудь, что это значит?
— Это просто чепуха, и всегда ею останется.
— Да уж, учитель называется. — Она читает стихотворение, отбивая такт рукой.
Я сижу на поваленном стволе дерева в тишине и спокойствии и чувствую себя самым счастливым, самым удовлетворенным, самым реализованным человеком в мире. Я потерял голову от обожания и любви. Мы часто играем со словами и стихами, но в ее игру — с самой жизнью — я играть не умею. Моя спутница — главный биолог — позаботится о том, чтобы на Корабле сохранилась земная жизнь. Я горжусь ею. Наша работа — часть величайшего проекта в истории человечества. Мы посещали большие и малые города, леса, джунгли и пустыни, встречались со школьниками, фермерами, учеными и знаменитостями. Мы — избранные.
— Ты до сих пор не понял? — укоряет она меня.
— Извини.
Она продолжает:
Я читаю следующие строчки:
— Отлично, — говорит она, прижимаясь ко мне, чтобы укрыться от вечернего холода. — Теперь мы сможем найти друг друга, если потеряемся. Это будет наш условный сигнал.
— Мы не потеряемся.
— Нет. И все же…
— Ты забыла первую строфу, — говорю я.
— Не важно. Этого достаточно, чтобы меня найти.
Я зачем-то цитирую часть песни, на которую Льюис Кэрролл сочинил эту загадочную пародию:
Моя спутница корчит гримасу.
— «Божественна»… Какой пафос!
Наши отношения называют великим — быть может, величайшим — романом в истории человечества, любовью, которая полетит к звездам, переживет несколько холодных веков и, согревшись, воскреснет. Удовлетворение, осознание собственного предназначения, готовность. Чувства крайне теплые и богатые нюансами.
Я не могу и не хочу оторваться от этого видения. Мы готовы к путешествию и сейчас всего лишь прощаемся с нашим миром.