Меньше чем через четверть часа я уже держал в руках длинную рукоять безжизненного пока меча и ростовой, удивительно легкий каркас щита.
- Активирую, - предупредил я Гвинкайна и подождав пока техник предусмотрительно отойдет, включил силовой клинок. Ровный световой жезл, длиной чуть меньше метра – смертельно опасный для любого без тяжелой брони. Чуть погодя активировал щит, и аккуратно прошелся, привыкая к новому оружию. Немного присел, уперев металлическим краем щит в землю, полностью за ним скрываясь.
Да, достаточно опасная затея – если в строю у кого-то кант щита будет поврежден, то прямоугольное силовое поле окажется опасным для соседей. Особенно при быстром передвижении или схватке – ведь любое касание незащищенного броней тела может отрезать конечность. Брони и доспехов же у нас не будет – если использовать батареи, позаимствованные у мобильных пехотинцев еще возможно без возможности последующей идентификации, то любая часть доспеха шестого и седьмого поколения сразу выдаст имперскую принадлежность. Доспех же поколения ниже от агрессивного силового поля не защитит никак.
Взмахнув несколько раз мечом – рассекавшим воздух с хищным свистом, я осторожно деактивировал силовой клинок, а после – опасливо держа безжизненную теперь рукоять, выключил и поле щита. Отложив в сторону потерявшее мягкое сияние оружие – превратившееся в две скромные железки, я задумался.
Теперь необходимы знания и умения в фехтовании. Мое натренированное тело было способно с ними справиться – но загвоздка в том, что у меня не было возможности подключиться к разгонной капсуле. До сих пор – по настоянию Мальозы, я числился без вести пропавшим, и именно с этим был связан мой внешний вид и замотанное лицо. Из находящихся на базе септиколийцев о том, что я жив, знал только капитан Харрис, которому как оказалась доверяла генерал-губернатор, и техник-сержант Гвинкайн, которому в свою очередь доверял капитан. Не знаю, что за дела связывали этих двоих с Элезейд, но видимо достаточно серьезные – если оба общались со мной, выполняя распоряжения Мальозы – прекрасно при этом понимая, что в случае проверки сознания и верхних слоев памяти могут загреметь если не под трибунал, то под суд офицерской чести точно.
Именно поэтому Гвинкайн не смотрел мне в глаза – у мастер-сержанта, служившего уже больше двух десятков лет, стандартный визор заменяли глазные импланты. Даже разговаривал он со мной осторожно – несмотря на то, что таксеть у него была с активированной тенью, согласно данных которой он работал сейчас за личным терминалом над докладом о потерях бронекавалерийского эскадрона, мастер-сержант все же не задерживался на мне взглядом.
После того как я подтвердил Гвинкайну производство трех сотен силовых мечей и щитов, направился на выход из ремонтных мастерских – чувствуя, как противно прилипает ткань мундира к мокрой от пота спине. Открывая дверь, ведущую в коридоры, предназначенные для перемещения высших чинов – были у джаргов и такие, едва не столкнулся с Элезейд. Губы леди были плотно сжаты, в глазах застыло странное выражение.
- Что случилось? – невольно вырвалось у меня.
- Ты закончил здесь? – поинтересовалась Мальоза.
Отвечать не стал, лишь кивнул. Генерал–губернатор махнула рукой, и быстрым шагом двинулась прочь. Я, едва поспевая за ней, двигался следом – не делая попыток догнать и поравняться плечом к плечу. Да и вид сзади открывался весьма интересный – особенно при воспоминании о том, что произошло сегодня ночью.
От мимолетных взглядов на бедра леди меня отвлекло приближение дверей лифтовой кабины. Погрузившись в которую, мы проехали далеко вниз и оказались на жилом уровне. На выходе из лифта уже ждали стражники личной охраны генерал-губернатора, обступившие нас со всех сторон. Здесь шаг мне пришлось ускорить, и в сопровождении клонов – неимоверно широких в тяжелой броне, мы пошагали по жилому этажу. У одной из безликих дверей Мальоза остановилась и приложив ладонь к замку, распахнула створку, проходя в жилое помещение.
Ричи висел у стены, на вбитом в стену металлическом штыре. Тонкая бечевка перехлестывала его шею, подогнутые голени лежали на полу. Когда-то белоснежное лицо кавианца было серым с черными прожилками вен, а безжизненные, обычно красные глаза потемнели. Длинный багровый язык вывалился из распахнутого в беззвучном крике рта, а на посмертной маске застыл ужас.
- Он сам? – негромко поинтересовался я, подходя ближе.
Перевернутая койка лежала рядом, постельное белье из грубой ткани было раскидано по полу. Доспех призрака стоял в углу помещения, а на Ричи была черная униформа. Для того, чтобы удавиться, ему пришлось завести веревку под высокий воротник.