По-прежнему не оборачиваясь – делать этого было нельзя по традиции, я все сильнее ощущая чужое внимание – достаточно непривычное чувство, доставшееся мне вместе с кровью Элезейд. Продолжая шагать, внешне старался сохранить бесстрастный вид. Когда уже подходил к огромным ногам, даже живот потянуло испугом – а вдруг не успею? Вдруг буря накроет меня прямо сейчас, и представление, рассчитанное на примитивных варваров – по меркам пропасти между цивилизациями, окончится настолько глупо?
Когда полностью миновал одну из лап чудозверя, путь мне преградили два воина, с ног до головы замотанные в алую ткань. Священная стража сакрального для культуры джаргов места – воины, не имеющие права покидать святилище. Они были неподконтрольны Гасептулу, обладая неприкосновенным статусом, поэтому могли испортить весь замысел.
- Кто ты такой, путник? – спросил один из стражей.
- Я тот, кто пришел с неба, - ответил я, нарушая все мыслимые каноны ответов претендентов. Но даже не оборачиваясь, уже физически чувствовал надвигающуюся опасность – буря приближалась с глухим гулом. Стражи, в отличие от меня, надвигающуюся стихию видели - а того, кто пришел с неба, все же уже знал весь пустынный народ.
Воины видимо сами не очень хотели оказаться среди буйства стихи, поэтому разомкнули копья, и когда мы вместе зашли в скрытый зев пещеры, несколько рабов – или слуг, принялись закрывать плотной тканью выход. Песчаная буря ударила с улицы со всей своей силой, вокруг выхода суетилось все больше людей, пробегая мимо меня и провожатых в красных одеждах. Я, стараясь делать это незаметно, выдохнул часть напряжения – сверху от джелов не прилетело, а Харрис не ошибся – рассчитывая по хронометражу мой путь и скорость приближающейся бури.
Двигаясь следом за алыми стражами, я осматривал знакомые коридоры, освещенные мягким, но ярким зеленовато-призрачным светом от пучков неизвестных растений, развешанных по стенам. Выйдя в главный зал святилища, отметил что сегодня он был заполнен гораздо большим количеством людей, чем в прошлый раз. И в это раз все были не в обычных песчаных хламидах, напоминая собрание бедуинов, а в белоснежных одеждах – которые имели право носить только представители высшей касты джаргов.
Здесь собрался весь цвет военной аристократии материка, среди которых можно было заметить несколько мундиров колониального корпуса – септиколийские военные советники тоже присутствовали на собрании клановых вождей в качестве почетных гостей. Чуть погодя я углядел в толпе и нескольких офицеров туземных войск – это были каргарианцы вероятно из обычных, но особо отличившихся полевых командиров – потому как знать предпочитала традиционные белые одежды.
Стражи в алых плащах направились обратно к воротам, а я остался при входе в зал – и все внимание переключилось на меня. Я лишь примерно знал, что здесь должно происходить, поэтому чувствовал себя весьма несколько неуютно. Тем более что последние наставления о необходимых действиях Мальоза давала мне прямо перед вылетом в устной форме практически бегу – блок личного терминала на запястье у меня с сегодняшнего утра отсутствовал, снятый полевым хирургом джаргов при содействии Гвинкайна.
Неприятное воспоминания. Хотя запястье – вскрытое скальпелем для того чтобы перерезать нейрошунт импланта, зажило достаточно быстро - с помощью стандартного медпакета мобильной пехоты. Кавалеристы мобильно пехоты вместо биогеля пользовались бионическими заплатками, работающими чуть медленнее, но гораздо бережнее. Это связано было с тем, что в отличие от космодесантников, имперские бронекавалерийские подразделения использовались для совершенно иных задач, и против других противников – что подразумевало и иной характер ранений. Мобильная пехота сражалась в основном с терапторами, и как правило после ранений от их боевых единиц главной задачей было сохранить жизнь бойцу, выигрывая время для доставки раненного в регенеративную камеру. Перед реанимационными системами же в космодесанте стояла задача поддерживать боеспособность существ – потому что системы защиты против кинетического оружия, используемого в сражениях между людьми, не допускали настолько серьезные единовременные критические повреждения, как при схватках с теми же терапторами.
Об этом всем я думал, отстраненно слушая речь Гасептула, следя за интонациями. Каргарианский язык я не выучил – собственных кредитов во время недавней командировки было жалко, да и Юз выпотрошил свободный счет, прикупая полулегальные игрушки и совершенствуя наши комплексы с тенью. Автоматическая система управления же – во время нашего прошлого нахождения на планете, не посчитала нужным знание нами языка местного населения для выполнения необходимой миссии, поэтому сеансов обучения – с загрузкой знаний через дабл, предусмотрено не было.