- Погнали! – хлопнул я по плечу Картера, который стоял за креслом пилота, в котором расположился один из клонов из стражи Мальозы.
Картер, прикрывая рот ладонью, отдал приказ – произнося слова в подведенную из-под шлема тактическую гарнитуру.
- Ты говорил, что половина под стимуляторами будет! – крикнул я ему практически в ухо - слышимость в заполненной гулом двигателей кабине была почти нулевая.
- Так точно, мой лорд! – обернувшись, проорал в ответ Картер.
- У тебя есть что?
Глава 25. Полет Валькирий
Ощущение, что мое сознание раздвоилось, усилилось еще сильнее. Явственно чувствуя на плечах тяжесть наплечников и кирасы архаичного – для взгляда септиколийского поданного, бронежилета, я словно парил в воздухе – казалось, лишь одно дополнительное усилие, и смогу вознестись вверх, увидев собственный затылок.
Еще когда облачался в защитную экипировку – после того, как закинул под язык переданную Картером пластинку, сквозь гул двигателей в сознании привязчиво зазвучала классическая мелодия Вагнера, передающая дух полета валькирий. Сейчас же, где-то далеко, на грани сознания – там, где оставалась и часть холодного разума, чувствовалось сожаление о том, что в кабине нет проигрывателя, и нельзя ввалить знаменитую мелодию на полную громкость для всех.
Но несмотря на полнейший раздрай в мыслях и ощущениях, выглядел и действовал я абсолютно собранно – словно та самая, моя первая оболочка абстрагировавшись от бесшабашности и плавающей легкости действовала самостоятельно, находясь во втором пространстве. Все мои действия – краткие разговоры и комментарии с Картером, анализ полетной карты и обращение с экипировкой я осознавал постфактум, с задержкой в несколько мгновений, словно реагируя на действия автопилота.
Даже плохо подогнанная амуниция – меня, привыкшему к доспехам современном космодесанта, не раздражала. Я лишь машинально, с постоянной периодичностью поправлял тактическую гарнитуру, которая, закрепленная широким диагональным ремнем на голове под шлемом, казалось постоянно сползала. В салоне шата было неимоверно жарко – системы кондиционирования не работали, и под униформой я был мокрый как испуганная мышь. Капли пота стекали по бровям, по носу – таким же мокрым был и Картер, ставший в полтора раза шире в экипировке. Зато все остальные – и каргарианцы, и управляющие шатом клоны, на жару не обращали абсолютно никакого внимания.
Семерка машин летела практически вплотную, выстроившись в объемный ромб, едва не касаясь друг друга крыльями. Машины для стороннего наблюдателя – если такой сейчас следит за нами, являлись одной целью – и если сверху сейчас кто-то все же рискнет закинуть подарок, то сразу обнаружит себя. Ценой одного из наших шатов – но и себе подпишет приговор – потому что системы ПВО, переданные септиколийцами каргарианцам, термитами подавлены были не полностью. Но даже если разведывательные корабли джелов и оставались на орбите, никто нас не атаковал и себя не обнаруживал. Летучих тварей термитов также не было видно, но они – по разведанным Мальозы, группировались вокруг садов дьявола, раскинувшихся по территориям городов и местам на планете с благоприятным климатом. Которые были отнюдь не близко от раскаленной сковородки пустыни, над которой сейчас летели мы.
Полет, казалось, длился вечность – хотя по показаниям на приборной панели видел, что прошло менее двух стандартных часов. Я, словно зверь в клетке, мерял шагами кабину, расхаживая позади кресел пилота и специалистов по вооружению, одно из которых занял Картер. Периодически я надолго вглядывался в пустынный пейзаж, который стелился снизу под шатами, совершенно не меняясь. Несколько раз выглядывал в десантный отсек, где расположились каргарианцы. Вот и сейчас вышел, оглядывая десантную партию бойцов. Шлемы брони четвертого поколения были не полностью глухими – аналог защитных касок современных армий земли, и лица моих новых поданных были открыты. У многих, правда, как и у меня, были походные серые платки, защищающие от пыли, но сейчас они висели на шеях, не закрывая лица.
Большинство каргарианцев выглядело бесстрастно – кто-то и вовсе улыбался, вглядываясь в приближающуюся вечность сквозь пелену наркотического опьянения. Некоторые буравили пространство перед собой безжизненными взглядами – те, для чьего разума оказалась слишком тяжелой прямая загрузка данных, и вместо разумных существ осталась только действующая по программе и на простейших рефлексах физическая оболочка.