— И дельфинам тоже по фигу! И даже людям.
Скрепив все дно, Оля выпрямилась, потерла занывшую поясницу. И тут же охнула, почувствовав, как погружаются ноги в дно. И не только погружаются — еще и разъезжаются!
— Стой! — крикнул ей Родион. — Не шевелись! Это главный разлом. Напряги ноги так, чтоб разлом не расходился в стороны. Я его сейчас заколочу.
Он нырнул, Оле стало легче. Но ненамного. Она старательно твердила себе, что это не реальная жизнь, это Поле, но сознание упорно трактовало происходящее в понятных ему физических терминах. Бедра, например, быстро онемели от напряжения, и все сильней становился страх, что разлом разорвет ее пополам, потому что она не могла вытащить утонувшие по колено ноги.
Родион справился быстро. Вынырнул, отбросил назад со лба мокрые волосы, подхватил Олю за пояс и выдернул. На месте, где были ее ноги, остались два колодца с неровными краями. Вода в них почему-то не заливалась.
— М-да, — сказал озадаченный Родион, потирая подбородок. — Чудо природы.
Походил вокруг. Колодцы, определенно, сами затягиваться не хотели.
— Ты как насчет сделать доброе дело? — спросил Родион. — Давай япошкам парочку новых островов подарим?
Они направились на поиски действующих вулканов. Колодцы надо чем-то заполнить, причем так, чтобы не пострадали другие участки суши. Самое идеальное — налить в них лавы, уже готовой выплеснуться из недр. Вулканы нашли, и долго курсировали между ними и Японией, таская в пригоршнях горячую кашу лавы.
— Ну вот, — сказал Родион, выравнивая ладонью поверхность. — Пусть живут. А то вечно жалуются, что им тесно. Я перед ними немного виноватым себя чувствую. У нас, на Венере в смысле, есть ничейная территория. И японцы попросили разрешения ее арендовать, ну, платить всем троим владельцам планеты. Американцы и европейцы согласились, а я заартачился. Потом подумал — а чего это я? Жили бы и жили, там все равно место такое, что я туда в жизни не пойду.
Оля наскребла со дна немного ила, положила сверху.
— Зачем? — изумился Родион.
— Говорят, ил — плодородный.
— Так это речной, а не морской! Да ну, это все чушь. Япошки все равно эти острова мгновенно на полезные ископаемые разберут. Да и черт с ними, это их дело. А вот территорию застолбить надо, а то начнутся всякие дрязги — их это земля или корейцев. Или китайцев. Или русских. Американцы влезут, как обычно.
Вытащил из кармана стило с красными чернилами и белый носовой платок, порвал его пополам. На каждом куске кое-как нарисовал кружок, закрасил его красным.
— Похоже на флаг?
Для ясности еще написал “Япония”, затем прибил лоскутки гвоздями к новым островам. Внимательно посмотрел на Олю:
— Тебе двигаться еще не тяжело? Нет ощущения, что в смоле плывешь? Или как во сне иногда бежишь, все силы вкладываешь, а скорость — черепашья?
— Н-нет, — помотала головой Оля. — А что?
— Как только такое ощущение появится — бегом из Поля! Иначе сил выйти не хватит.
— Хорошо, — кивнула Оля.
Она сидела на земле, прочно сшитой и сколоченной. Родион перешагнул через ее ноги, огляделся:
— Ну что, моя бравая команда расчистила нам рабочее пространство, так что можно приступать. — Покосился на Олю, усмехнулся: — Осталось самое тяжелое: отремонтировать материк. Идешь?
Оля радостно закивала и вскочила на ноги.
05-08-2084, суббота
14:25 по иркутскому времени
Селенград
Поспать Илье было необходимо, но уснуть он не мог. Так и просидел все ночь и еще полдня в большой зале.
— Понимаешь, это закон, — объяснял Лоханыч подавленному Илье. — То, что лежит на самом видном месте, замечаешь всегда в последнюю очередь. То, что Оля — “рут”, было слишком заметно. Поэтому все в упор этого не видели. Это свойство нашей психики: то, что на виду, внимания недостойно. Мы всегда ищем скрытое. А очевидное — отвергаем. Вот будь у нас посторонний наблюдатель, никак не участвующий в нашей жизни, он бы Олю вычислил мгновенно и еще поудивлялся бы нашей тупости и зашоренности…
Посторонний наблюдатель был, думал Илья. Он удивлялся. Только я ему не поверил.
— …на самом деле ничего удивительного, конечно. Просто со стороны всегда видней. Оля у нас постоянно на глазах была, мы к ней привыкли и внимания на нее не обращали. Но в нашей слепоте есть и свои плюсы: если б мы не сомневались, мы не нашли бы Робку. И сейчас мы бы его потеряли.
Робка мирно спал в соседней комнате на диванчике. По лицу новорожденного “рута” блуждала счастливая улыбка. Рядом с ним сопели носами индийские “руты”. У американцев работал уже резервный состав корректировщиков, и работал на своем побережье: толкаться под ногами у “рутовой команды” Стрельцова не имело смысла, а на тихоокеанское побережье обеих Америк катилась чудовищная цунами.
— А так мы потеряем Олю. Потому что ее нигде нет. Я перерыл уже весь город, я звонил всем ее подругам и знакомым, и у нас, и в Московье — она нигде не появлялась.
— Появится.
Краем глаза Илья следил за экранами. Золотая пленка на “полевом” экране сконцентрировалась вокруг Байкала. Количество работающих корректировщиков значительно сократилось: остались только самые сильные. И с каждой минутой их становилось все меньше. Землетрясения прекратились, и корректировщики из “рутовой команды” выполняли самую сложную часть операции: перемещение глубинных слоев коры с целью возвращения планете устойчивости. Илья всего один раз видел, как Стрельцов работает с корой, но было это на Венере и совсем не так. Что и как надо делать, чтобы восстановить информационный баланс Земли, Илья даже представить не мог. Тем не менее, никакого благоговения не испытывал. Отчего-то казалось, что люди просто выполняют очень тяжелую работу, а что остальные ее не понимают — так в двадцатом веке обыватели на владельцев компьютеров глазели с опаской.
В дальнем углу Попов и Добрынин негромко обсуждали план дальнейшей работы, намечая этапы и распределяя роли. Цыганков в обсуждении не участвовал, хотя его четвертая полная ступень подтвердилась: сразу сказал, что будет подчиняться, поскольку ни хрена не умеет. Илья старался не думать о том, что Цыганков всегда был дураком и сволочью, а вот теперь — “постовщик” четвертой ступени. А Илья так и остался со своей не то двойкой, не то тройкой — в зависимости от планеты.
Илья включил телевизор, решив послушать новости. Рассвет принес в Страну Восходящего Солнца ощущение тотальной безопасности. Замолкла даже вечно ворчавшая Фудзи-яма. Разрушения были велики, японцы деловито копошились, разгребая завалы. Там работали два японских “постовщика”, оба — третьей ступени.
— По заключению комиссии венерианских специалистов, — говорила дикторша с первого общесоюзного канала, — информационный баланс планеты нарушен настолько сильно, что работы по его восстановлению займут около ста лет. Самым рациональным решением, по их мнению, стало бы искусственное разделение Евразии на два материка. Предполагаемая линия разреза должна пройти через северные области Кореи и Китая, Монголию… — Она вывела карту. От Черного моря южней Кавказа, через Каспийское море и Тибет к Тихому океану тянулась ломаная линия. — Венерианские специалисты утверждают, что при согласованных действиях корректировщиков и правительств ни одно государство не потеряет и метра земли. Однако нельзя проводить разрез единовременно, потому что его наличие повлечет за собой существенные изменения климата. Если же отказаться от искусственного разделения материка, то сохраняется угроза повторения глобального катаклизма.
Доигрались, мрачно думал Илья. Нагадили уже так, что дальше ехать некуда. Чтобы спасти планету, приходится ломать материки. Через сто лет на планете изменится все. Остается только верить, что корректировщики все-таки выйдут из подполья и вместе с материками переделают и человечество.
— МИД Союза Независимых Государств предъявило Белому Дому ноту протеста по факту размещения ракет на базе “Чероки”, что является нарушением договора по Внешней Безопасности.