Мальчик шмыгнул носом и ничего не сказал.
– Сэй, – мать подхватила мальчика с дивана и крепко обняла. Он ухватился за нее и затих. – Сэй, милый мой, дорогой, любимый, мне ужасно не хочется тебя оставлять здесь. Но тетя Яна хорошая и добрая, она научит тебя всему, чему надо. Нужно, чтобы ты пока остался здесь, понимаешь? А я стану тебя навещать. Договорились?
Женщина отцепила от себя ребенка – на глазах обоих блестели слезы – и осторожно посадила его на диван.
– До свидания, Сэй, – сказала она тихо. – Я стану приходить. И все изменится. Мы начнем жить совсем-совсем по другому. И папа перестанет тебя бить. Только ты, пожалуйста, хорошо учись всему, чему скажут. Госпожа, – сказала она, поворачиваясь к Яне, – я подумаю над твоими словами. Обязательно подумаю.
– Я надеюсь, госпожа, – кивнула Яна, доставая пелефон. Она чувствовала, как в облаке страха и отчаяния в госпоже Усе медленно кристаллизуется спокойная твердая уверенность. Хорошо. Она наверняка справится с ситуацией. В конце концов, зачастую человеку нужно лишь объяснить, что из привычного кошмарного болота есть тропка, и она сама на нее выберется. – Я очень на то надеюсь. Я вызову провожатого, и еще тебя бесплатно довезут до трамвая.
Когда женщина, в последний раз махнув своему сыну, вышла за охранником, и за ней закрылась дверь, Яна села на пол перед мальчиком, скрестив ноги. Она подобрала с пола забытый блокиратор, повертела его в руках и отбросила в дальний угол.
– Ну, Сэцу, вот мы и остались одни. Но не бойся и не грусти. Мама вернется. Она будет приходить, и часто.
Мальчик не ответил. Его окутывала пелена серой тоски и безнадежности. Ну, хотя бы страх прошел, и за то спасибо.
– Сэцу, – таинственным тоном сказала Яна, – а ты тайны умеешь хранить?
Ребенок недоверчиво посмотрел на нее, и в его эмоциональном фоне мелькнула слабая искорка любопытства.
– У меня есть очень-очень тайный секрет, и я могу тебе его сказать. Только пообещай, что никому не расскажешь.
– Не расскажу, – удивленно сказал мальчик. Искра у него внутри блеснула и ярко разгорелась. – А что за секрет?
– Честно-честно не расскажешь?
– Честно-честно!
– Тогда слушай. Сэцу, у меня тоже есть дар, совсем как у тебя. Смотри…
Она расправила манипуляторы, подхватила с дивана фломастеры и принялась жонглировать ими в воздухе. Мальчик следил за ними с округлившимися глазами и приоткрытым ртом. Его эмоциональный фон запестрел яркими красками удивления и восхищения.
– Ты как это делаешь, тетя Яна? – озадаченно спросил он.
– У меня тоже есть невидимые руки, как у тебя. И вот ими я так и делаю. Нравится?
– А мне можно попробовать? – с интересом спросил мальчик, и в тот же момент в воздухе свистнуло. Сильный скользящий удар в левую часть головы бросил Яну на спину, фломастеры разлетелись по комнате. В глазах у нее потемнело. Несколько секунд она лежала на спине, бездумно глядя в потолок и заставляя себя удержаться на грани бессознательности. Потом медленно села, чувствуя, как наливается горячей тяжестью левая скула. Наверное, там растет здоровый фонарь. Дура! Чуть не доигралась…
Мальчик перепугано смотрел на нее, съежившись в углу дивана. От него снова исходили страх и отчаяние.
– Все… в поряд… ке, Сэцу, – хрипло сказала Яна, осторожно ощупывая скулу. – Мне… почти не больно. Я знаю, ты не хотел меня ударить, так вышло случайно. Но теперь ты понимаешь, почему тебе нужно остаться здесь и тренироваться использовать свою силу?
Ребенок быстро кивнул.
– Вот и замечательно… – Яна встала на ноги и тряхнула головой. Хорошо бы синяк вышел не слишком большим, чтобы его удалось замаскировать. А то красавицей же она окажется, когда ее, наконец, представят воспитателям! – А теперь давай поиграем в новую игру.
Она села рядом с мальчиком на диван и осторожно обняла его за плечи. На сей раз он не отстранился.
– Сэй – можно называть тебя Сэй, да? – видишь, фломастеры разлетелись по всей комнате. Так нехорошо, нельзя разбрасывать игрушки. Порядок всегда нужно соблюдать. Давай-ка вместе попробуем их собрать: один я, другой ты, потом опять я…
Два часа спустя, наказав мальчику не снимать блокиратор без разрешения взрослых, она передала его воспитательнице группы и поднялась на второй этаж в свой кабинет. Устало опустившись за стол – голова от удара все еще болела – она подумала и активировала коммуникатор.
– Господин Мамора, – сказала она, – не явится ли слишком большой наглостью с моей стороны попросить тебя оторваться от дел и зайти?
– Разумеется, – откликнулся тот. – Сейчас появлюсь.
Минуту спустя директор по безопасности вошел в дверь и без приглашения опустился на стул.
– Ты хорошо ладишь с детьми, госпожа Яна, – задумчиво сказал он. – Признаться, не ожидал. Когда я увидел тебя вчера, то подумал, что ты слишком… э-э-э, неопытна, чтобы работать здесь, да еще и директором по воспитательной части. Признаю свою неправоту.
– Ты следил за мной, господин Мамори? – Яна приподняла бровь.
– Разумеется. Все помещения оборудованы камерами слежения и объемными блокираторами, а общение с девиантами постоянно контролируется. Ты разве не знала? Стандартная мера предосторожности в подобных учреждениях. Несчастные случаи нет-нет, да происходят. Ты какой колледж заканчивала, госпожа?
– Господин Мамора, могу я еще раз набраться наглости и предложить общаться без формальностей?
– Да, Яна.
– Мамора, я заканчивала не колледж, а университет. Разве в моем досье не написано?
– Начнем с того, что твоего досье вообще нет. У нас не секретное учреждение, мы персонал под колпаком не держим. Наша задача – помогать справляться с инцидентами и охранять от посторонних, а не предотвращать утечку информации. Признаться, я о тебе не знаю вообще ничего.
– Понятно. Ну, знать особенно и нечего. Вообще-то формально я работаю в Фонде поддержки талантов, в одной из аналитических групп. Два года назад я экстерном закончила магистратуру нашего университета по специальности "Социология и политология". Мы, в частности, занимаемся проблемами интеграции девиантов в общество, и мой начальник счел необходимым, чтобы я приобрела опыт работы на весьма важном, как он полагает, участке – в системе интернатов для детей с особыми способностями. Полгода я работала воспитателем, потом меня решили немного поднатаскать на административной работе. А в вашем центре давняя незаполненная вакансия. Мамора, я не думаю, что задержусь здесь надолго – три-четыре периода, вряд ли дольше, но пока я здесь, постараюсь работать как следует.
– Ну, я рад, что хотя бы сейчас ты с нами, – улыбнулся директор по безопасности. – Признаться, я перепугался, когда мальчик тебя нокаутировал. Хотел уже включить блокиратор, но ты оправилась. Яна… не слишком ли нескромно спросить о твоих собственных способностях? Ты ведь тоже девиант?
– Да, Мамора. Я девиант. У меня первая категория и эмпатия. Госпожу Акуму я вышибла именно потому, что она ненавидит детей. Может, и не всех, но девиантов – точно. Не знаю, как она столько времени здесь работала, но, боюсь, вреда она принесла ничуть не меньше, чем пользы.
– Вот как… – медленно произнес Мамора. – Да, безусловно, чувствительность к эмоциям – очень полезная способность для воспитателя.
– Ага. Но я попросила тебя зайти вовсе не для того, чтобы обсудить мою персону. Есть предложение прогуляться по территории. Ты покажешь мне, как здесь все устроено и как обеспечивается безопасность нашего заведения. Не возражаешь?
18.03.858, златодень. Обсерватория Тэммондай
Цукка спрыгнула с подножки автобуса, отошла в сторону, чтобы не стоять на пути у выходящих, и начала осматриваться. Здесь она оказалась впервые. Разумеется, все время, пока шло строительство нового гравископа, она с большим интересом следила за ним – но дистанционно, по редким пелефонным фотографиям и видеороликам, присылаемым Ликой. Никакие ролики, однако, не могли передать всю величественность окрестных скал и прозрачную ясность разреженного горного воздуха. Серпантин горной дороги завершался асфальтированной площадкой автомобильной стоянки, сейчас забитой автобусами и автомобилями. Вокруг сновали и торопились люди, орки и даже редкие тролли, но она решила не поддаваться общему суетливому настроению. Все равно Лике сейчас наверняка не до нее. До открытия еще почти час, так что она вполне может немного полюбоваться открывающимися с края обрыва видами.