Продолжая шить, стежок за стежком, я думала уже только об этой ужасной кровавой ночи. Но руки работали сами, выполняя привычную работу.
Наоми уже не хныкала, а рыдала во весь голос.
Я обманула сестренку. Мне потребовалось очень много времени, чтобы просто подрубить чепчик. Моя душа была сплошной раной, зашитой наспех. И шов этот был очень непрочный. Казалось, он вот-вот разойдется. Мне часто приходилось останавливаться и ждать, пока в глазах не перестанет двоиться.
Были моменты, когда кровавые видения исчезали, переставая мучить меня. Я часто думала о пистолете, что лежал в ящичке у папы. Представляла себе, как прижимаю его дуло к своему виску… Какое облегчение это принесло бы мне!
В один из таких моментов я вдруг услышала чьи-то неуверенные шаги. Вздрогнув, я обернулась. Мама, пошатываясь, спускалась по лестнице. Она была бледной тенью самой себя, привидением. Впалые щеки, запекшиеся потрескавшиеся губы.
– Ты зачем встала? Ложись сейчас же! – прошептала я.
– Рут, мне нужна твоя помощь! – Ее голос был каким-то низким, пугающим.
– Что случилось? Тебе плохо?
– Нет. Но я задолжала много работы миссис Метьярд. Будет большой штраф.
Мама дрожала всем телом, прикрытым лишь тонкой ночной рубашкой.
– Мама, ну какая сейчас работа?!
Я подбежала к Наоми, чтобы проверить, не разбудила ли ее своим восклицанием. Малышка крепко спала, зажав в кулачке уголок одеяльца, что я положила ей под щечку, и посасывая во сне его краешек.
– Мама, ну о чем ты? Ты еле на ногах стоишь!
Словно в подтверждение моих слов, она пошатнулась и еле успела ухватиться за перила, но при этом упрямо закачала головой:
– Станет еще хуже, если у нас не будет денег на хлеб и уголь. Мне нужно работать.
Завязав последний узелок, я обрезала нитку и подняла чепчик для Наоми к свету. Сквозь тонкую ткань просвечивали мои пальцы.
– Ты поможешь мне, Рут? Ну пожалуйста! Мне стыдно просить тебя. Я вижу, что тебе и так приходится много делать сейчас по дому и для малышки. Но мне ни за что не справиться одной, даже если работать ночи напролет.
До рождения Наоми я ждала заказов от миссис Метьярд как манны небесной. Сейчас взяться за эту работу для меня было так же страшно, как оседлать резвого скакуна. Я потратила несколько часов, отгоняя кровавые видения, – и все только ради этого маленького простенького чепчика. Как же я справлюсь со сложными заказами от миссис Метьярд?
Я молча подошла к Наоми, приподняла ее головку и надела чепчик. Веки ее глазок слегка подрагивали, пока я завязывала ленточки у нее под подбородком.
– Ну вот! Так-то лучше.
Наоми вдруг открыла глаза и удивленно посмотрела на меня.
И меня опять накрыло этой удушливой волной: вокруг лужи крови, как на бойне, и этот тошнотворный запах… Я часто задышала, в горле у меня мигом пересохло.
– Рут, ты будешь мне помогать?
– Мама, я сейчас, сейчас…
Едва способная видеть сквозь красные пятна, мерещившиеся мне повсюду, я схватила маленькую Наоми и прижала к себе. Ее сердечко стучало рядом с моим.
Мне казалось, что если я буду держать ее на руках, прижимать к себе крепко, то тепло ее маленького тельца прогонит мои видения прочь.
– Что ты делаешь, Рут? Вернись сейчас же!
Я поднялась по лестнице, крепко прижимая к себе Наоми, и вбежала в нашу комнату. Постепенно красные пятна ушли, видение исчезло. Я сидела на краю своей кровати, держа на коленях Наоми, которая продолжала таращиться на меня.
Бедняжка! Что за жизнь у нее с самых первых дней? Личиком явно не красавица, кругом нищета, отец – пьяница. У нее даже нет нормальной матери. Есть что-то вроде сиделки, роль которой поочередно исполняем мы с мамой. Я забрала у Наоми одеяло, которое она так и не выпускала из рук. Какое оно простецкое и заурядное! Она достойна лучшего. Надо его хоть как-то украсить.
Я положила Наоми в колыбельку и накрыла своей шалью.
Мама ждала меня внизу. Смогу ли я шить бок о бок с ней? Как бы не участились мои приступы паники, эти кровавые видения… Как мне пережить все это? Где найти силы? Я видела только один ответ на этот вопрос.
Трясущимися от волнения руками я достала из своего тайника главное «сокровище» и развернула ситцевый сверток. В нем лежало мое произведение: корсет из коричневой плотной ткани со вставками из парусины, персикового ситца и бежевой саржи. Я обшила каналы для шнуровки нитью сливового цвета. Кое-где корсет был запачкан кровью моих стертых пальцев.
То, что у меня в итоге получилось, нельзя было назвать особенно изящным. Миссис Метьярд наверняка скривила бы губы, увидев его. Да я и сама, несмотря на всю свою гордость, видела много недочетов. Корсет был коротковат. Я не учла того, что материал подсядет, когда я продерну шнуровку. Но все-таки я сама сделала его.