— Да, блядь, ещё! — Брок двинул бедрами, пытаясь насадиться на ввинчивающийся в него язык. — Так… сделай…
Брок уткнулся лбом в подушку, которая глушила стоны, по его телу прокатывались волны мурашек, он мелко подрагивал, а Баки не прекращал своего занятия, утробно урча от удовольствия, от того, что Броку хорошо с ним.
Внезапно, подаваясь на очередную ласку, Брок жалобно заскулил на одной ноте, остервенело дроча себе, и кончил, немыслимо изогнувшись в пояснице. Баки чувствовал, как сжимается, пульсирует вход, как Брока трясет всего, как он тяжело дышит. Баки лег на Брока сверху, укрывая собой, прижимаясь к горячему телу.
Брок вывернулся из-под Баки, устроив голову на его живом плече, и медленно дрочил ему, прикрыв глаза. Баки было все равно как, он просто хотел кончить, но Брок словно издевался над ним, водя рукой преступно медленно, и Баки сам начал вскидывает бедра, толкаясь в кулак. Брок плавно увеличивал скорость, пока Баки просяще поскуливал, целуя его, забираясь пальцами бионики в волосы. А потом кончал долго, выгибаясь, дрожа всем телом, насквозь пронизанным удовольствием, и думал, что если не умрет от переполняющих его эмоций и чувств, то будет жить вечно.
— Брок, — заговорил Баки, устроившись у Брока на груди и жмурясь от того, как он гладит его по голове, перебирая длинные волосы, — а ты… ну, после того… с кем-нибудь так?
Баки не знал, как спросить, давал ли Брок кому-нибудь себя трахнуть после изнасилования, но Баки почему-то было важно знать ответ на свой вопрос.
— Давал ли я в жопу? — правильно понял его Брок, легко перефразировав вопрос. — После того, как ты меня порвал на британский флаг — нет. И, предупреждая твой вопрос, тебе тоже не дам. А у тебя-то мужики до меня были? — в свою очередь спросил Брок.
— Нет, — честно ответил Баки и чуть усмехнулся. — До войны были девушки, позже я был слишком холоден для отношений. А потом появился ты с шоколадками и чуть ли не почесываниями за ухом, и у меня мозги потекли.
— Просто ты был, если не на миссии, где чудеса творил такие, что у меня стояло, хоть руки нахуй сдрочи, то как потерянный ребенок. Опасный, способный при неправильном обращении башку свернуть, но ребенок, — Баки почувствовал, что Брок улыбнулся, целуя его в макушку. — Вот я и стал тебе шоколад таскать.
— Ты меня жалел? — спросил Баки, выводя пальцами узоры на груди.
— Жалость, Баки, чувство плохое и порочное. Так что, нет. Иногда я тебе сочувствовал, — Брок провел ладонью по спине Баки, снова коснулся губами волос, и продолжил мысль. — И хотел для тебя чего-то лучшего, чем хуево крио перемежаемое раздаванием пиздюлей.
— Почему ты не остался в Гидре, не остался моим хэндлером? — спросил Баки, в общем-то понимая, почему. Потому, что невозможно уже жёстко управлять тем, кто смог тебя сломать, даже если он этого не помнит. — Я помню, что вместо тебя пришел другой, и он меня не любил. Ни как оружие, ни как нечто живое, считал, что я буду лучше слушаться, если меня пиздить.
— Мудозвон хуев, — зло выплюнул Брок, и это сказало Баки очень многое об отношении Брока к Зимнему. — А не остался я не только потому, что смотреть мне на тебя было тошно, а ещё потому, что стал не сильно пригоден к несению службы, как оказалось, после тебя даже из Гидры комиссуют по состоянию здоровья.
— Прости, — тяжело выдохнул Баки.
— Забей, — Брок потрепал его по волосам. — Спи.
— А ты куда? — встрепенулся до этого уже и правда засыпающий Баки.
— Жрать готовить, — улыбнулся Брок, хотя Баки это не увидел, а почувствовал. Обнял Брока, крепче прижимая к себе.
Баки совершенно не хотел его выпускать, не хотел терять из поля зрения, физически не мог оторваться от Брока, поэтому даже отпустить его на кухню было чем-то запредельно сложным. Словно, если он отпустит его, то снова останется один, только с эфемерными видениями, которые преследовали его больше полугода, в которых был командир, пропадающий, как только Баки открывал глаза.
Баки оплел Брока руками-ногами, не собираясь отпускать его даже на кухню, предпочитая оставаться голодным, чем в одиночестве. Брок расхохотался, прижимая Баки к себе, поглаживая по голове, как ребенка, поцеловал в макушку, а Баки плавился под этими такими простыми ласками, таял, растекаясь розовой лужицей, не способной даже относительно нормально соображать. Баки казалось, что у него просто истерика, хотелось кричать и плакать от счастья обретения такого дорогого и долгожданного.
— Бля, Баки, отпусти, у меня ребра одни, — смеялся Брок, вяло отпихиваясь от тяжелой туши, полностью придавившей его к кровати.
Баки улыбнулся, закрывшись волосами, и немного ослабил хватку, давая Броку возможность нормально дышать. Он чувствовал, как снова возбуждается, как хочет Брока, и не важно, как именно. Потеревшись об него всем телом, Баки выгнулся, потягиваясь, и широко зевнул. Брок тут же выполз из-под него, поймав удобный момент, и, как был, совершенно голый, ушел, оставляя Баки одного валяться в кровати.
Баки свернулся калачиком, обнимая подушку Брока, и прикрыл глаза, думая, что сейчас тоже спустится, и провалился в сон без сновидений. Проснулся он от ощущения прохладных рук, которые гладили его по спине и животу, почувствовал, как губы касаются позвоночника, живого плеча. Баки перевернулся, резко притягивая к себе Брока, сжимая в объятиях, заметил, как тот словно окаменел от этого, замер, распахнув глаза в приступе паники, и Баки тут же разжал объятия, уткнулся губами в шею и тихо шепнул.
— Прости. Я больше не сделаю тебе больно, обещаю.
Брок расслабился, хмыкнул, но ничего не сказал, и Баки, устроившись у него на груди, снова уснул, аккуратно обнимая живой рукой.
Снова Баки проснулся уже утром от характерного щелчка вставляемой обоймы, и ему это не понравилось. Не одеваясь, он выполз из кровати и спустился вниз почти бегом, успокоившись только, когда увидел Брока, сидящего на диване и перебирающего автомат.
— Доброе утро, — не глядя на него сказал Брок, откладывая автомат на стол и беря один из пистолетов. — Мне надо уехать на пару дней.
— Я с тобой, — тут же, даже не задумываясь, куда Броку может быть надо, выпалил Баки, садясь рядом с ним и беря еще один пистолет, легко и быстро разбирая его почти не глядя.
— Ты меня теперь за ручку водить везде будешь? — усмехнулся Брок.
— Буду, если понадобится, — совершенно серьезно ответил Баки.
— А твой Роджерс мне голову не оторвет, если с тобой какая-нибудь хуйня случится? — резонно заметил Брок, набивая обойму.
— Мой Роджерс ничего никому не сделает, если не узнает, — буркнул Баки, уверенный, что самолично убьет Стива, если тот снова нагрянет как снег на голову, выяснять, что же случилось с его обожаемым Баки.
— Слушай, я не маленький, один справлюсь, — попытался отвязаться от Баки Брок. — Всего лишь поприсутствовать на встрече, проконтролировать, чтобы она прошла без эксцессов. Я ж не совсем дурной только после ранения хвататься за пострелушки и беготню.
— Или я еду с тобой, или ты никуда не едешь, — отрезал Баки, а Брок расхохотался, но как-то нервно. — Что? Не хочу потерять тебя, только обретя.
— Хуй с тобой, — согласился Брок как-то очень легко. — Но на бабло не рассчитывай.
Баки было хорошо с Броком даже просто сидеть рядом и чистить оружие. Даже тогда, когда тот от него шарахался, уходя от прикосновений, и Баки подумал, что две недели это не такой уж и большой срок, но, с другой стороны, это было бесконечно долго для обоих. Наверное, Баки бы не стал так упорно пытаться, если бы не шоколад и фото над кроватью, про которое он так и не спросил. Он понимал, что не оставляют фото тех, кого боятся, ненавидят или же просто ничего не чувствуют. Не покупают килограммы шоколада для того, кого не ждут, и именно это дало Баки две недели назад надежду, что все реально, все возможно, и сейчас, сидя рядом с Броком и перебирая его оружие, Баки думал о том, что хочет, чтобы Броку с ним было действительно хорошо во всех возможных смыслах и плоскостях. Он поцеловал Брока в плечо, откладывая собранный пистолет.