— Я, кажется, студенческий забыл на вахте, — проверив внутренний карман, расстроился Максим.
— Держи, — Витя протянул ему корочку.
— Спасибо.
Все же сегодня Витя был идеальным другом.
«И с чего бы? Закон равновесия в действии? Не повезло на любовном фронте, подфартило с приятелем? — подумал Максим и мысленно махнул рукой. — Еще бы денег кто подкинул».
— Может, обратно пойдем? — предложил Витя.
— Ну нет… — помотал головой Максим. — Хватит с меня на сегодня.
Показалось, или во взгляде Вити промелькнуло удивление? Да и сами глаза как-то странно блеснули.
«Чего только не привидится в неверном свете», — подумал Максим и сказал: — Домой почапаю, благо, я один в квартире, родоки еще неделю назад свинтили на дачу и до осени не появятся, тьфу-тьфу-тьфу, как бы не сглазить.
— Везет, — позавидовал Витя, протянув руку. Максим ее с удовольствием пожал. — Я тогда вернусь. Время пока детское.
— Бывай!
…И все-таки смешивать горячительные напитки нельзя — Максим и так это знал, чай немаленький. Просто выбора у него не было, да и подобного эффекта не ожидал. Где это видано, чтобы нормального физически развитого парня двадцати одного года от роду, без особо вредных привычек, хронических заболеваний и прочих неприятных зараз и патологий начало штормить от пяти бокалов простенького, даже не крепленного винца (вечеринка только вступала в силу), запитых двумя бутылками пива (пусть и ершистой девяткой)?
— Жесть какая-то… — пробормотал Максим, по широкой дуге огибая мусорный бак и заворачивая в сторону своего дома.
Хорошо, ему не пришлось пользоваться общественным транспортом: непременно прицепилась бы какая-нибудь лярва с «молодой человек, да как вы смеете-можете-не постыдились мне на глаза показаться», а то и менты нарисовались. А вызволять его из обезьянника оказалось бы некому: родители на даче (и слава мирозданию!), о Гуле даже вспоминать не хотелось, а Витю — напрягать. Выцепить же кого-нибудь другого казалось невыполнимой задачей: приятели и приятельницы гуляли на вечеринке и, вполне возможно, находились уже в намного худшем состоянии.
А потом он услышал матперемат. Только не привычный, обычный и забористый. Таким никого, в общем-то, не удивишь: всем время от времени молотки по пальцам прилетают. А чуть ли не литературный. Речь лилась красиво, не притормаживая на междометиях и предлогах. Некто высоко-духовно поносил и грязный двор, и живущих в коробках с окнами двуногих, и весь этот несуразный век в целом. Произносимой слегка порыкивающим мягким баритоном руганью впору было заслушаться. Максим и заслушался.
Отличие мастера от дилетанта ведь сразу видно… кхм… то есть слышно. В арку, из которой доносился мат, свет фонарей не залетал, там темень стояла, хоть глаз выколи. В общем, отличить мастера от дилетанта легко: дилетант неумел и косноязычен, мастер философствует. Декорации и те не подкачали: латунным диском зависла где-то позади полная луна и десяток крупных звезд, пробившихся сквозь городское освещение. Слегка подрагивала в палисадниках листва; окна квартир на первом и втором этажах не мешали ночи вступать в свои права. Максим вдохнул пряно-сладкий аромат чего-то цветущего и шагнул под арку, словно прыгнул в омут.
Вообще-то здесь предусматривалось освещение. В стены были врезаны аж два плафона. Вот только лампочки в них давно перегорели, а менять никто не полез: в городских службах сидели те еще «образины двуногие», а жильцы не держали достаточно высоких лестниц. Идти приходилось чуть ли не наощупь. Хорошо хоть гопоты в их районе не водилось: повезло с соседями, которые мимо чужой беды никогда не проходили и гуманизмом в отношении шакалья в человеческих обличиях не страдали.
— И это голое обезьянье еще смеет, мать-перемать, называть себя разумными? — вещал невидимый философ. — Грязные людишки. Они даже своего запаха не имеют, экскрементами мускусных пользуются. Они же возвели на пьедестал самые гнусные, самые уродливые инстинкты!
Макс не стал бы утверждать столь категорично, однако изрядная доля правды в этом утверждении имелась.
— Что у вас есть, чем могли бы вы гордиться? Верой в каких-то там богов? Вами движет лишь боязнь окончательной смерти да жажда выделиться на фоне прочих! Поклоняться чужим мукам, радоваться, что некто якобы искупил ваши грехи? Это ж гнусь гнусная. Выдумали себе заповеди. Молодцы. Так почему бы не исполнять их просто так, из одной лишь порядочности? Почему над вами обязательно должен кто-то стоять с палкой? Непременно должны довлеть, если не церковные мантры, так архитектура храмов! Еще и пожрать нормально не дают.