- Мне нравится твой оптимистичный ход мыслей, Ваня! – заметил Кладенец.
Я удобно устроился на спине орла. Правда, держаться приходилось лишь ногами, которыми я обхватил его тело. Руки были заняты кусками мяса. Чувствую себя как матрона с авоськами, которая едет с рынка в переполненной маршрутке. Даже за проезд придется передавать.
Орел оттолкнулся от земли, взмахнул крыльями и полетел наверх. Он летел немного в диагональ, чтобы я хоть как-то мог удержаться на его спине. Но это все равно было весьма непросто.
Не знаю, сколько мы так летели. Мне показалось, очень долго. При этом я совершенно не замечал, чтобы небо приближалось к нам. Полное ощущение, будто мы летим на одном месте. Вокруг все такие же отвесные скалы. И до края бездны по-прежнему очень далеко. Это даже напомнило мне мост к замку Кощея – он тоже бесконечно тянулся вперед.
Тут я заметил, что орел повернул ко мне голову и раскрыл клюв. Ага, намек понял.
Я поспешно сунул ему в клюв большой кусок мяса. Орел мигом проглотил его и отвернулся. Полет продолжался.
- Мы вообще приближаемся? – не утерпел я.
Орел ничего не ответил. Меч тоже. И я со вздохом замолчал.
Когда я уже совсем изнывал от скуки и усталости, орел снова повернул голову. И снова получил солидный ломоть мяса. Так повторилось еще несколько раз, пока не ушел последний кусок. Уминал, словно голодный пассажир плацкарта с целым пакетом дошираков. А перрона все не было видно.
Я думал, что приготовил достаточно мяса. Даже был уверен, что тащу лишнее. Однако с ужасом понял, что мы все еще не добрались до верха, а руки у меня уже пустые.
Орел вновь повернулся ко мне и жадно раскрыл клюв.
- У меня больше нет!
Орел ждал, не закрывая клюв. И я заметил, что он все с большим трудом работает крыльями. И мы как будто начинаем падать. Небо от нас теперь еще дальше.
- Кладенец, что делать? – в отчаянии воскликнул я, - Мясо кончилось!
- Ох, Ваня, беда! Орла нужно непременно чем-то накормить.
- У меня только стрелы. Не будет же он их есть. Может скормить ему ножны?
- Нет, ему нужно мясо.
- Кажется, у меня еще был запасен кусочек печени оленя.
- Ваня, нужно мясо.
Кладенец произнес это ледяным тоном. И я все понял.
- Нет… - прошептал я.
- Да, Ваня, - мрачно сказал меч, - Другого выхода нет. Иначе мы разобьемся.
Трясущимися руками я вынул Кладенец из ножен. Тот ободряюще сверкнул голубыми узорами. Чувствую себя персонажем «Пилы». Даже саундтрек в голове зазвучал. Не хватало только клоуна на трехколесном велосипеде. Впервые я пожалел, что не был толстым.
- Но я не могу…
- Тебе придется, Ваня! Видимо, это и есть твое испытание смелостью.
- Это не смелость. Это безумие!
- Либо так, либо мы погибли.
«Жить или умереть – решать тебе». И я выбрал жить.
Сурово нахмурившись, я зажал одну стрелу зубами. Поднял меч и рубанул сам себя по верхней части бедра – квадрицепсу.
Крик застрял в горле, пропустив сквозь плотно сжатые зубы только мучительный стон. Кладенец испуганно ахнул. А в ненасытный клюв орла отправился окровавленный кусок мяса.
Глава 24
- Ванечка, голубчик, ты только держись!
Кладенец старался утешать меня весь оставшийся путь. Не знаю, сколько еще мы так летели. Я уже окончательно потерял счет времени. Я с трудом держался за перья орла. Мое лицо было бледным как полотно, под глазами появились глубокие тени, взгляд стал мутным. Из жестоких ран текла кровь, заливая всю спину орла. Даже перевязать было нечем.
Когда я уже готов был потерять сознание, орел вдруг опустился на твердую землю. Я ошалело повел глазами и понял, что мы добрались до самого верха. Я хотел осторожно спуститься с орла, но вместо этого сразу же упал. Ноги подкашивались, и сил совсем не осталось.
Орел с удивлением опустил ко мне красивую голову.
- Ах вот почему последний кусок мяса был самым вкусным, - сказал он.
В другой момент я бы обязательно плоско пошутил насчет вкуса стейка из Ивана-Царевича. Но вместо этого мои глаза закатились, и я уже не осознавал, что происходит. Кровопотеря была слишком сильная. Да и помимо ноги пришлось еще раскромсать себе бок.
Тут орел с мерзким звуком задергался. Его глотка конвульсивно двигалась. Еще минута, и он изрыгнул последнее съеденное мясо. Ох, какое счастье, что я уже не видел всю эту гадость! Одна мысль, что эта ужасная масса когда-то была мной, могла бы вывернуть меня наизнанку.