Она вновь умолкла, затем собрав последние силы , произнесла:
-Наклонись ко мне, Иван. Ближе.
Иван наклонился к ее лицу, Солоха широко раскрыла выцветшие старческие глаза и вдруг его словно поразило молнией- такой могучий поток энергии перешел от Солохи к нему, наполнив все его естество непонятной чудовищной энергетической силой так, что даже волосы поднялись на голове.В следующее мгновение лицо старой чаровницы стало удивительно умиротворенным и спокойным, на нем даже появилось выражение какого-то неземного блаженства.
-Найди мою доню... Мотрю,- прошептала Солоха, взяв его слабеющей рукой за рукав жупана,-она тоже чаровница и, когда понадобится совет, обращайся к ней... Она живет на Левобережье в...
Не договорив последнего слова, Солоха вдруг дернулась, предсмертная конвульсия исказила ее лицо, она вытянулась во весь рост и испустила дух...
Слушавшая Серко с напряженным вниманием девушка , смахнула рукой набежавшую слезу и казак только сейчас заметил, что один глаз у нее зеленый, другой карий.
-Так твоя мать правду сказала, что ты тоже колдунья?- мягко спросил Иван, положив свою ладонь на ее руку.
-Нет,- покачала головой Мотря, сжав руку казака,- я душу дьяволу не продавала, просто научилась чарам у бабушки и у матери. Я умею многое, но никогда не использую свое искусство во вред людям. В Мерефе я известна, как целительница и знахарка, люди приходят ко мне за помощью, когда заболеют и я им всегда помогаю.
Глава третья. Поход в ногайские улусы.
Так в тот раз и не доехал Иван до Дона-внезапно вспыхнувшее чувство закружило обоим головы и уже неделю спустя они стояли под венцом в местной церкви. Свадьбу отметили скромно, у Ивана знакомых в Мерефе не было, а со стороны невесты присутствовало несколько человек. Как это бывает у мужчин в возрасте за сорок, Серко даже помыслить не мог оставить любимую жену хоть на один день, тем более, что она вскоре понесла и родила ему первого сына, а спустя год и второго. Дети росли здоровыми и не по годам смышленными, счастливые отец и мать души в них не чаяли. Даже известие о смерти Богдана Хмельницкого Иван воспринял довольно спокойно, понимая, что гетман умер не столько от старости ,как от крушения своих надежд на создание с помощью шведского короля отдельного княжества с казацким самоуправлением. Именно поэтому он отправил на помощь шведам казацкий корпус во главе с Ждановичем и Богуном, чем и вызвал недовольство царя Алексея Михайловича. После похорон Хмельницкого гетманом стал его сын Юрий, избранный на эту должность еще при жизни отца. Серко понимал, что до гетманской булавы тот еще не дорос ни умом, ни годами, но рассчитывал, что со временем тот наберется и ума, и опыта. Однако уже вскоре ему стало известно, что на Корсунской раде фактически гетманскую власть взял в свои руки Выговский, а Юрия отправил на учебу в Киев. Уже через несколько месяцев до Ивана дошли слухи, что Выговский рассорился с Запорожьем и полтавским полковником Мартыном Пушкарем. Кошевой Яков Барабаш не признал результаты Корсунской рады, так как она была проведена без участия Сечи, а Пушкарь оспаривал ее легитимность, так как она прошла без его участия. Далее вражда между ними перешла в открытую войну и Выговский осадил Пушкаря и Барабаша в Полтаве, призвав на помощь татар.
Серко , дотоле мало интересовавшийся тем, что происходит в Малороссии, решил отправиться на Сечь. Мотря, умевшая предсказывать будущее, не возражала, так как знала, что ему ничего не грозит.
Однако,Сечь уже оказалась не той, что была раньше. Старые запорожцы в большинстве своем ушли с кошевым на помощь Пушкарю, новые плохо знали обычаи Запорожья. После гибели Пушкаря на Сечь хлынули толпы дейнек, которые плохо уживались со значными казаками. Все же авторитет Серко сыграл свою роль и он вскоре стал одним из самых уважаемых атаманов. Немного раньше здесь появился и Остап Верныдуб, которому Серко очень обрадовался.
К тому времени уже стало ясно, что Выговский замыслил измену и на Сечь ушли даже генеральный судья Иван Беспалый, переяславский полковник Суличич и генеральный есаул Иван Ковалевский, а чуть позже здесь появился и Юрий Хмельницкий , бросивший учебу в Киеве и сбежавший на Запорожье. Все они не без оснований опасались за свои жизни, так как Выговский предавал суду тех, кто был несогласен с ним.
Беспалый не случайно был избран генеральным судьей и пользовался уважением за свой ум и мудрость. Вскоре он был выбран кошевым атаманом и отправился в Москву, чтобы заручиться поддержкой царя и бояр. В целом его поездка оказалась успешной, но на Сечь он больше не вернулся так как приглянулся князю Ромодановскому и тот выдвинул его на должность гетмана казацких полков, которые остались верными Москве. Таким образом он стал гетманов левой стороны Днепра, а Выговского продолжали поддерживать казаки правой стороны.
Тем временем Выговский , понимая, что теряет поддержку у казаков, стал устанавливать все более тесные контакты с крымским ханом. Магомет Гирей не мог упустить счастливой возможности безнаказанно пограбить Малороссию,поэтому принял предложение гетмана помочь в противостоянии с Пушкарем и повел свою орду к Полтаве.
Русские воеводы, в первую очередь, князь Ромодановский довольно безучастно относились к распрям между Пушкарем и Выговским, не без основания считая это внутренним делом самих казаков. И тот , и другой направляли в Москву своих посланцев обвиняя друг друга во всех смертных грехах вплоть до измены. Кошевой Барабаш поддерживал Пушкаря и тоже слал доносы на гетмана. В этой ситуации Ромодановский и царские посланники не поддерживали ни одну, ни другую сторону, предлагая порешить дело мирным путем, тем более, что Выговский был избран полноправным гетманом при поддержке Ромодановского.Иначе московские власти поступить не могли, так как явной измены в поступках Выговского не усматривалось, а Пушкарь оспаривал легитимность его избрания гетманом, не имея на то достаточных оснований. После гибели Пушкаря на Сечь стали доходить вести о том, Выговский изменил царю и осенью 1958 года подписал в Гадяче договор с представителями Речи Посполитой. В мае 1659 года в Варшаве состоялся сейм на котором было решено о создании отдельного Русского княжества во главе с Выговским. Царскому правительству об этом было известно, однако мер в отношении гетмана -изменника Алексей Михайлович не принимал. Казаки левой стороны Днепра такой кажущейся нерешительности царя, да и не только казаки, но и некоторые воеводы, не понимали, но на то были свои причины. Дело в том, что поляки уже на протяжении нескольких лет вели с царем Алексеем Михайловичем дипломатическую игру, уверяя его, что хотя избрать его своим королем. Еще Богдан Хмельницкий незадолго до смерти предостерегал царя доверять полякам, утверждая, что они его обманут. Однако Алексей Михайлович все же надеялся, что может стать польским королем и таким образом необходимость военного противостояния отпадет. Со своей стороны и Выговский опасался, что если объединение Москвы и Варшавы произойдет, то Войско Запорожское утратит даже ту эфемерную автономию, которое было получено по статьям Богдана Хмельницкого. Если же раньше удастся добиться у Речи Посполитой создания отдельного Русского княжества, по примеру Литовского, то в таком случае у него будут и примерно такие же права. Собственно говоря, это и была главная причина подписания Гадячских трактатов. При таких обстоятельствах Москва не видела смысла окончательно рвать с Выговским, поскольку поляки заверяли царских дипломатов , что провозглашение его польским королем произойдет уже на сейме в мае 1659 года. Все же царское правительство решило усилить войска Шереметьева в Киеве, для чего в Путивле была сформирована армия под командованием князя Трубецкого, общей численностью примерно 35 тысяч человек. В начале апреля князь вышел из Путивля в направлении Киева, однако при подходе к Конотопу узнал, что полковник Гуляницкий захватил город и ожидает подхода Выговского. После некоторого колебания Трубецкой осадил Конотоп, не желая оставлять в тылу своей армии сильный гарнизон неприятеля, да еще с вероятностью того, что сюда может подойти сам Выговский с основными силами. Осада продолжалась долго т безуспешно, а тем временем в Варшаве 10 мая начался сейм, который утвердил статьи Гадячского трактата. Тогда же царским посланникам, присутствовавшим на сейме, стало наконец ясно, что царя обманули и провозглашать его польским королем никто не собирается. В довершение ко всему в конце июня под Конотоп прибыл Выговский и крымский хан с ордой. Им удалось завлечь в ловушку кавалерию князей Пожарского , Львова и гетмана Беспалого , которая почти вся погибла. Трубецкой не решился продолжать движение на Киев , а вернулся в Путивль.