— Ах, дорогой, поздравляю, поздравляю с законным браком! Ваша жена очаровательна, просто очаровательна! Дорогая, я надеюсь, что мы будем часто собираться поболтать у меня на болоте, я надеюсь, что узы…
— А я надеюсь, что нет, — оборвал её Кощей. — Моя жена — привидение, а привидения болтать не могут.
— Какая жалость… — отступила Кикимора. — Немая…
— И где ж ты её такую взял? — вздохнул завистливо Леший.
— Места надо знать, — хохотнул Кощей. — Клад, а не жена, всё время молчит. А к вечеру повоет, так даже приятно — разнообразие.
Леший посмотрел на хорошенькое беленькое привидение и вздохнул:
— Везёт же некоторым…
— Дорогой, — нежно сказала Кикимора. — Представь, что было бы, если бы я выла по вечерам!
— Ну, если бы ты остальное время молчала… — начал было Леший, но вовремя остановился.
Кикимора нахмурилась. Назревала ссора, но Бэзил очень вовремя объявил новых гостей:
— Его превосходительство господин Водяной и его светлость маркиз де Барабаш!
— Вот, — сказал входя Водяной. — Привёл. Заблудился он, сидит на камушке у моего озера и явно утопиться хочет.
И он захохотал, показывая пальцем на Барабашку.
— Пошёл не в ту сторону, — объяснил Барабашка. — У нас в столице улицы прямые, а у вас всякие завихрения.
— Да уж куда нам до столицы, — неодобрительно сказала Баба Яга.
— Зато у вас такая экология, — похвалил гость. — Воздух, пейзаж…
— Воздуха пока хватает, — согласилась хозяйка. — Но воздухом сыт не будешь, поэтому прошу, гости дорогие, к столу!
— Наконец-то, — обрадовалась вторая голова и погрузилась в котелок с гречневой кашей.
Обед, как и все званые обеды у Бабы Яги, проходил немного бестолково, но приятно. Его не портило и присутствие почти незнакомых гостей — Привидения и Барабашки. Привидение молчало, улыбалось и всё подкладывало мужу в тарелку всякие вкусности с одобрения Бабы Яги, повторявшей:
— Кушай, Кощеюшка, ты теперь женатый, тебе солидным надо быть, дородным…
— Как я, — похлопал себя по толстому животу Леший.
Больше всех ела вторая голова Змея Горыныча, а третья на неё шипела:
— Опять из-за твоего обжорства наше пузо будет болеть, а оно ведь у нас общее!
Первая голова, знаменитая своими анекдотами и розыгрышами, была не в духе, почти ничего не ела и больше молчала по причине сильнейшего насморка. Она то и дело высовывалась из избушки и сморкалась в лопухи.
Водяной тоже ничего не ел, но много пил квасу, и у него в животе уже квакали лягушки. Это было не очень приятно, но все привыкли. Кроме Барабашки, который каждый раз вздрагивал, а Кикимора его успокаивала: «Ах, какой вы нервный и утончённый!» Она тоже ела мало — блюла фигуру, зато трещала не умолкая, и всё о столичной жизни. Иногда сквозь её щебетание прорывался Барабашка и интересно рассказывал о своей работе в городских квартирах, о том, как он двигает мебель, роняет тарелки, включает выключенные телевизоры…
— Ах, как романтично! — таяла Кикимора.
Баба Яга тоже была довольна — её сомнительный гость оказался гвоздём программы. Словом, всё шло хорошо, и Водяной за разговором чуть не забыл о своих обязательных ваннах. Дело в том, что он, будучи существом водяным и к суше не очень-то приспособленным, должен был после часового пребывания на воздухе немного посидеть в воде. Чтобы не высохнуть. Баба Яга принимала Водяного уже не первый год (и даже не первый век), поэтому на заднем дворе специально для этих целей стояла бочка, наполненная дождевой водой.
Итак, Водяной встал, сказал свою обычную фразу: «Пойду-ка я прогуляюсь», — и вышел из избушки.
Глава вторая
«Вышел зайчик погулять»
Общий разговор, прерванный выходом Водяного, слегка застопорился, и Баба Яга опять навела его на интересную для всех тему — Барабашкину работу.
— И что ж ты, милый, так стаканы по столу-то и гоняешь? — спросила она.
— Так и гоняю, — заулыбался гость. — Они у меня прямо выплясывают. Да я и показать могу, если общество желает.
— Желает, желает! — захлопала в ладоши Кикимора. Она только что вернулась из сеней, куда выбегала напудрить носик, чувствовала себя неотразимой и была поэтому в отличном настроении.
Барабашка встал из-за стола, вылез в печную трубу и завозился там, устраиваясь поудобнее.
— Раз-два-три-пли! — скомандовал Леший и запустил в печку еловой шишкой.
И представьте себе, посуда на столе завертелась, сначала бестолково, позвякивая там и тут, а потом забрякала весьма отчётливо, отбивая ритмы диско. Затем приборы изящно перестроились в колонну по четыре и промаршировали по скатерти, к восхищению Лешего, тяготевшего к строевой службе. А в конце для удовольствия дам чайные ложечки протанцевали адажио из балета «Лебединое озеро».