На улицах было еще малолюдно. Тут и там на деревьях были высоко прицеплены бумажные фонари, приготовленные к вечернему фестивалю. Видно было, что к городскому празднику готовились основательно и загодя. Вдоль главной торговой улицы, сётенгаи, появились торговые лотки, киоски и палатки, которые пока что пустовали, закрытые щитами и тентами, чтобы вечером пробудиться к жизни.
Сатико повстречала гламурную леди-европейку, которая нередко попадалась ей на улице, когда выгуливала свою собаку. Девушка слегка поклонилась, и та ответила кивком, после чего устремилась по улице дальше.
По пути к салону красоты Сатико прошла мимо вокзала, откуда доносилось ритмичное глухое постукивание пластиковых смарт-карт и характерное пиканье, с каковым души офисных работников в черных костюмах разбивались о бренное существование. Створки турникетов, словно бестолковый концерт, сопровождали это непрестанной трескотней и щелканьем. Все стремились добраться до центрального Токио, пренебрегая человеческой природой, погружаясь в этот исходящий густым паром суп мисо огромного города. Ее Рю-кун тоже должен был сейчас ехать в поезде на работу.
В салоне красоты царили те же шум и суета, что и у станции. Стайки девушек оживленно хихикали и обменивались сплетнями. Почти все кресла перед зеркалами оказались заняты, а в зоне ожидания стало тесно, как в вагоне поезда. Когда Сатико открыла дверь, на входе звякнул колокольчик, и ее тут же облепила густая, тяжелая для обоняния мешанина ароматов. От этого у Сатико запершило в горле, и она даже закашлялась.
– Сибата-сан! – позвала ее мастер.
Под гневными и возмущенными взглядами девушек, ожидавших своей очереди, Сатико прошла к креслу перед зеркалами, радуясь, что записалась заранее.
Она поудобнее уселась в кресле. Пока парикмахерша работала, бережно моя ей волосы, высушивая их феном и укладывая в прическу, Сатико неспешно листала журнал.
Возможно, ей только показалось, но в зоне ожидания была одна девушка, без конца сверлившая ее своими странными зелеными глазами. Сатико время от времени устремляла на нее взгляд через зеркало, но та мигом опускала голову, делая вид, будто не смотрит.
Сатико изрядно ломала голову, но все никак не могла припомнить эту девицу, которая заставляла ее чувствовать себя неловко, вызывая состояние дежавю. А потому Сатико всеми силами старалась не думать о зеленоглазой незнакомке. Чтобы отвлечься, она припомнила, как весело было на фестивале в прошлом году. Рю-кун тогда купил бутылку сётю, и они распили ее вдвоем на берегу реки при свете бумажного фонаря. Рю был способен выпить очень много, и поначалу Сатико пыталась от него не отставать, но в итоге быстро почувствовала себя пьяной. И все же он был к ней так добр и заботлив! Отвез Сатико к себе домой, чтобы она могла прилечь и отдохнуть. Потом они юморили и смеялись до самого рассвета. И он вел себя настолько шаловливо… Мать ужасно злилась, что Сатико в ту ночь не ночевала дома. При мысли о том, что может произойти у них в этом году, девушка испытывала приятное томление. Быть может, в этот раз все получится намного лучше?
Она снова поймала на себе пристальный взгляд незнакомой девицы.
Наконец Сатико расплатилась и вышла из салона красоты. Ей очень понравилась прическа: наверняка будет хорошо смотреться с синей юкатой, которую она решила надеть вечером. По пути Сатико зашла еще и в маникюрный салон, где ей обработали и накрасили ногти, нарисовав на них бело-синие узоры в виде колокольчиков – в точности как на ее юкате.
Когда девушка уже направлялась к дому, зазвонил телефон. Увидев, кто это, она немедленно ответила:
– Привет, Рю-кун!
– Здравствуй, Сат-тян… – послышался в трубке слабый голос.
– Рю-кун, с тобой все в порядке?
– Не совсем… – Он откашлялся. – Сат-тян, мне ужасно жаль… Но, по-моему, я не смогу прийти сегодня вечером.
Сатико даже не знала, что на это ответить, а потому промолчала.
– Сат-тян? Ты на связи?
– Да, я тебя слышу.
– Я очень сильно сожалею. Я знаю, как ты ждала этого дня. Но я так вымотался и так плохо себя чувствую… Наш главный заставил меня работать сверхурочно, поскольку Олимпиада стремительно приближается. И к тому же, кажется, я простудился. До вечера проторчу на работе, а потом, боюсь, на фестиваль меня уже не хватит… – На этом он умолк.
– Ну ладно… Не беспокойся. Надеюсь, ты скоро поправишься! Хочешь, вечером я принесу тебе какие-нибудь лекарства? Или я могу прийти и тебе что-нибудь приготовить.
– Нет-нет, не надо! Спасибо тебе! На самом деле мне надо бы как следует выспаться. Я просто измочален.