– Тебя там, вообще-то, ищут… – Пробормотал он. Потом добавил. – Что ты здесь делаешь? И где мы?
Девушка, наконец, очухалась, признала молодого человека.
– Сама хотела бы знать. – Произнесла она полушепотом. – Судя по виду из окна, мы в Париже. Судя по обстановке, век 18-19-й.
– Как ты здесь оказалась?
– Все, что я помню, это выставка… – Тут Настя произнесла имя французского художника, которое ну никак не хотело запоминаться Виталию. – Я подошла поближе к этюду, чтобы внимательнее рассмотреть технику письма, прикоснулась к раме… И все, я тут.
– Когда это было?
– Вроде вчера. Я кричала, стучала, никто не отозвался… – Девушка зябко повела плечами, плотнее закутываясь в плед. Виталий достал мобильник, взглянул на экран. Связи, как он и опасался, не было.
Виталий был программистом. Хорошим, даже классным программистом. У него было хорошее здоровье, которое он поддерживал утренней зарядкой и легкой пробежкой. Но спортсменом он не был. Парню стоило немалых усилий выбить крепкую тяжелую дверь. Никто так и не появился, несмотря на явных грохот ломаемой комнаты. Ребята спустились по вычурной мраморной лестнице и вышли на улицу. Их «тюрьма», из которой они сбежали, оказалась живописным особнячком явно небедного парижанина.
– Что будем делать? – Девушка с надеждой смотрела на когда-то ухажера, а теперь невольного соучастника странных событий.
– Пока не знаю. – Отозвался парень. – Надо бы домой, сама понимаешь.
Настя согласно кивнула.
– Кстати, о доме. Там тебя ищут.
– Надеюсь.
– Угу. Только я бы так не радовался. Тебя ищут всвязи с исчезновением картины. Думаю, что и меня теперь тоже.
– Исчезновением картины? – Девушка вскинула удивленные ресницы. – Впрочем, я,кажется, догадываюсь, какой именно.
– Угу. Именно. – Подтвердил парень. – Кстати, ты, я так понимаю, неплохо ориентируешься в его биографии?
– Есть немного.
– Может, навестим его? – Предложил Виталий. – Домой я все равно не знаю пока как попасть. Да и глупо упускать такой шанс, вдруг что-то выяснится. Он же примерно в это время жил, я правильно понимаю?
До девушки постепенно начала доходить ситуация.
– Ой, да, точно. 1864-1903 года.
– Такой молодой?
– Да. Подцепил где-то лихорадку, ну и… Медицина тогда была, сам понимаешь…
– Да уж. Интересно, какой сейчас год? И, кстати, далеко до этого твоего… как его…
– Пригород Парижа. По нашим меркам совсем рядом, но пешком мы долго идти будем. И есть очень хочется… – Пожаловалась Настя…
Вопрос с обедом был решен на грани фола. Настя, неплохо знавшая французский, разыграла целый спектакль в ближайшем кафе. Она представила Виталия как коллекционера живописи из Москвы, сама заделавшись помощницей и переводчицей. Женское обаяние и необычный вид гостей в конце концов сыграли свою роль и хозяин кафе накормил их довольно сносно, согласившись записать расходы «на счет известного русского коллекционера». И даже подсказал, кто может помочь им добраться до нужного места в пригороде.
– Какие они все тут доверчивые. – Тихонько шепнула Настя своему спутнику по-русски, когда они уселись в коляску и двинулись на родину живописца.
– Не «тут», а «тогда». – Поправил девушку Виталий. – Это тебе не современный мир, где «ничего личного, только бизнес». Сейчас только и жди кидалова. Тогда с этим проще было.
Домик художника оказался жалкой лачугой, едва защищавшей от ветра и дождя. Сам живописец, маленький пухленький человечек с узкими проницательными глазками, на гостей почти не обратил внимания. Ну пришли и пришли, мало ли, кто тут шляется, воровать в доме все равно нечего. Но, узнав от Насти, что он удостоился визита русского коллекционера живописи, ободрился и даже предложил вина с мочеными яблоками.
– Спроси у него про картину. – Попросил Виталий подругу. – Похоже, она является ключом.
Девушка кивнула и защебетала по-французски, а парень принялся разглядывать довольно убогое убранство жилища.