— И для мужа? — с трудом глотнув, спросила я.
— Для всех. Поняла?
Я кивнула.
— Ну, пожалуй все… Да, тот номер, что я тебе дал… Если у тебя возникнут какие-то проблемы, любые проблемы, можешь звякнуть. Это… — он вдруг усмехнулся, и от этой усмешки у меня по ногам пробежали мурашки. — немалый презент. Все.
Он встал и пошел к дверям. Я думала, он выйдет, не оглянувшись, но… У самых дверей он оглянулся, опять усмехнулся и негромко проговорил:
— А притворяешься ты неплохо. Для почти любой другой — сошло бы. Но ты кончаешь не так. Совсем не так… До встречи.
Двери за ним закрылись. Я слезла с дивана, подобрала с пола трусики и стала натягивать их на слегка дрожащие ноги.
Мой страх не прошел. Ну, не совсем прошел… И еще: я знала, что, наверное, никогда не избавлюсь от ощущения на себе и в себе его холодных, неживых рук, но… Он принял меня. Не потому что я ему понравилась — раскусил же, что притворялась, — но… Видимо, я ему зачем-то нужна. И пока нужна, я была…
I was approved, and I was protected. Я была принята, и я была под защитой.
11
Седой позвонил через восемь дней и попросил меня подъехать. Я подъехала. Охрана на входе приветствовала меня почтительно, один из секьюрити проводил на второй этаж, а там встретила длинноногая секретутка и любезно улыбнувшись, подвела к дверям в кабинет. Тот самый — с кожаным диваном.
Седой при моем появление встал из-за огромного ампирного стола и пошел мне навстречу. Дружески обняв за плечи,
(… эти руки… мурашки по коже от лопаток до самого кобчика…)
он подвел меня к двум кожаным креслам, стоявшим возле журнального столика, усадил в одно, сам сел в другое и спросил:
— Кофе?
Я отрицательно качнула головой.
— Что ж, тогда прямо к делу. У вас с мужем общий счет? Я имею в виду в Штатах?
— Да, — кивнула я.
— Своего личного у тебя нет?
— Нет.
— Теперь есть, — он вытащил из кармана пиджака пластиковую карточку и протянул мне. — Держи. И как мы договорились, забудь о ней.
Я взяла карточку, и равнодушно мазнув по ней взглядом,
(… никогда не держала такой…Platinum…)
сунула себе в сумочку.
— Когда будешь у дочки, может быть, я попрошу тебя взять ее с собой и кое-что сделать, — сказал Седой. — А может быть, и нет. Кстати, когда собираешься?
Я пожала плечами:
— Месяца через два, не раньше, но…
— Вот и отлично. С этим все. Ты классно выглядишь.
Я инстинктивно кинула взгляд на огромный диван. Он усмехнулся.
— Да нет, я не к этому. Мы же решили, что с этим — все.
— Мы? — спросила я, незаметно вздрогнув от его усмешки.
— Мы, — уже без тени усмешки подтвердил он. — Как у тебя с Хорьком? Еще не дружишь? Ну-ну… Когда подружишься, не забудь, о чем мы говорили в прошлый раз.
— Я должна подружиться?
— Нет, — поморщился он. — Ты ничего не должна, но… Подружишься. И тогда — не забудь мою… просьбу.
Я кивнула, и поскольку пауза стала затягиваться, начала привставать с кресла, вопросительно глядя на него. Он молча кивнул, встал, взял меня под локоток и повел к дверям. У самых дверей он чуть сильнее сжал мой локоть и повернул к себе.
— Ты даже не спросила, сколько на твоем счету.
— Какая мне разница, — пожала я плечами, — он же не мой.
— Он — твой, это бабки на нем — не твои, — негромко поправил Седой. — Ты переведешь их, когда и куда я скажу, но счет не закроешь. На нем останутся уже твои бабки — комиссионные. Ты не спрашиваешь, сколько?
— Сколько? — покорно спросила я.
— Два с половиной процента.
Я механически кивнула.
— Пятьдесят штук.
Я вздрогнула.
— Там… там два лимона?.. Но за что мне?..
— За доверие. За то, что я тебе доверяю. И не забудь про Хорька. Все, — он легонько шлепнул меня по заднице (первый хоть сколько-нибудь человеческий, живой жест с его стороны), и я пошла. Через приемную с секретуткой, которая тут же выскочила из-за столика с компьютером и провела меня по другой лестнице на первый этаж, до самого поста охраны, где один из секьюрити тоже сразу вскочил и почтительно проводил меня к выходу. А на выходе я столкнулась с курящим на крыльце особняка Хорьком, поначалу слегка растерявшимся (я действительно столкнулась с ним, задумавшись о своем, о женском), а потом радостно ухмыльнувшимся, и…