Некоторое время президент молча сидел, обдумывая полную пафоса речь Уильямса, потом прикрыл глаза, помассировал руками виски и, откинувшись на спинку высокого кресла, задумчиво поцокал языком.
– Хорошо. Уильямс, поручаю дело вам. Но чтобы никаких явных улик! Головой своей отвечать будете.
Уильямс кивнул, удовлетворенно улыбнулся и склонил голову.
– Будет исполнено.
***
Том подошел к выложенной кирпичом крохотной сторожевой будке, где обитали охранники, и неловко потоптался на месте.
– Том, ты как? Ничего? – выходя из будки, дружелюбно поприветствовал юношу худощавый старик с зачесанными назад седыми волосами.
На счастье Тома сегодня была смена Старого Сэма. Ему, наверно, было более семидесяти лет, но несмотря на это ходил он уверенно и совсем не сгорбленно.
Тому Старый Сэм нравился.
Время от времени, когда Тому становилось совсем уж невыносимо одиноко или, бывало, очень хотелось поделиться какой-либо новостью или событием с кем-либо, он приходил к будке в рабочую смену старого охранника. Старый Сэм частенько угощал Тома чаем, и они иногда вели отвлеченные и почти всегда довольно короткие беседы. После таких чаепитий Тому становилось чуточку легче, словно они снимали часть груза с его души. Однако он старался не злоупотреблять дружелюбием охранника и потому приходил сюда не столь часто.
– Заходи, – пригласил Тома старик, – чаю попьем.
Том кивнул, зашел в маленькую каморку, куда едва-едва помещались двое, и по обыкновению сел на старый выщербленный табурет. Старый Сэм зашел следом; включил старый электрический чайник, стоявший на узкой полке; после чего, потянувшись, стал доставать чашки. Том помолчал, а потом вдруг быстро проговорил:
– Профессор Мортон говорит, что скорой войны не избежать.
Охранник чуть повернулся и внимательно поглядел на Тома. Тут раздался тоненький свист, и Старый Сэм, пожевав губу, засыпал заварку в старый металлический чайник и следом налил туда кипятку.
– Да, по-видимому, так, – наконец, проговорил охранник негромко и слегка поморщился. – Эндрюс слишком боится потерять власть. Ему все мало.
Старый Сэм присел на соседний стул, затем аккуратно разлил дымящийся напиток из чайника в две чуть побитые фарфоровые чашки с ручками, одну из которых пододвинул в сторону Тома.
Том упрямо взглянул в глаза охранника.
– Почему нельзя просто мирно сосуществовать друг с другом? Почему нужно обязательно вести войны? Нам говорили, что в ходе двух последних ядерных войн погибли миллиарды людей, сгорели сотни городов. Зачем же все это повторять?
Слабая улыбка тронула морщинистые губы Старого Сэма.
– Ресурсы. Этого всегда не хватает, Том. В нашем мире после последних войн и последовавшей за ними тринадцатилетней ядерной зимы осталось так ничтожно мало ресурсов, а жадность людей по-прежнему не имеет границ. А еще власть. Жажда власти ослепляет.
Том потряс головой и через прямоугольное окошко посмотрел на извивающуюся вдалеке дорогу, начинающуюся за коваными воротами, а затем перевел взгляд на горизонт. Небо было, как и почти всегда, темно-серое и унылое, сплошь заволоченное тучами. Том слышал однажды, как кто-то из его сокурсников говорил, что давным-давно небо было голубым. Звучало это, однако, как несусветная чушь.
– Я… нарушил устав, – смущенно проговорил Том и, помедлив, вынул из кармана сложенный листок бумаги. – Я нашел это меж страниц какой-то из книг в книжном магазине и… забрал. Честно говоря, даже не могу толком объяснить зачем.
Старый Сэм, добродушно улыбаясь, взял листок из рук юноши, развернул его и пробежал глазами. В какой-то момент Тому показалось, будто руки старика непроизвольно сжали листок. Мгновение же спустя дрогнувшее лицо старика приобрело обычное беззаботное выражение, и Том решил, что ему все померещилось.
– Разве офицер Макинтош не был с тобой?
Том покачал головой. Старый Сэм дружественно похлопал его по плечу и произнес:
– Все мы нарушаем устав иногда. Кроме того, в этом письме ведь ничего такого нет. Что тебя так тревожит, друг мой?