— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Послушайте меня, ведь вы же не полный идиот. Вас заставила следить за отчимом ревность, не так ли? Вы сказали об этом матери? Рассказали ей о том, что видели?
— Я не хочу говорить с вами о маме, и вы не заставите меня сделать это. Я имею право пригласить адвоката, если буду вынужден отвечать на ваши вопросы. Уходите!
— Вы следили за вашим отчимом, и он исчез. Вы что-то знали, даже если и не следили за «испано» в пятницу вечером. Впоследствии вы стали следить за Колла, потому что решили, что он собирается сделать глупость. Вы отказываетесь сообщить полиции то, что вам известно? Дело ведь идет о преступлении. Попробуйте вспомнить.
— Я ничего не знаю ни о каком преступлении. — В глазах мальчика было любопытство. — Колла был убит в то время, когда мы с мамой были в театре.
— Откуда вам это известно?
— Потому что машину, которую мы ожидали на тротуаре возле театра и которая проехала мимо нас, вел не Колла.
— Кто же был за рулем?
— Откуда я знаю?
— А почему вы думаете, что это был не Колла?
— Это был более худой человек, чем Колла.
— А человек, которого вы сфотографировали на террасе кафе? Он был худым? Это он проехал мимо театра?
— Нет… я не знаю. Откуда я могу это знать?
В глазах мальчика сквозили недоверие и злость.
— Послушайте, — произнес Сатурнин. — Мне необходимо знать все, что вы можете сказать, даже мелочь, о человеке, которого вы видели в кафе вместе с Колла. Как называется кафе? Когда вы видели их вместе? Что вы знаете об этом человеке?
— Ничего. Ровно ничего. Я не знаю, кто он такой.
— Но вы его видели. Вы даже сфотографировали его, вы не можете этого отрицать. Подумайте о положении, в котором вы оказались. Вы считаете себя очень ловким, играя в детектив, да? Колла тоже считал себя ловкачом, но ему перерезали горло. Вам хочется, чтобы и с вами поступили так же? Осторожно, малыш, вы играете с динамитом!
Мальчик не ответил и, отвернувшись, снова спрятал лицо в подушку.
— Очень хорошо, — сказал Сатурнин. — Я вынужден задержать вас, так как вы отказываетесь сообщить сведения, относящиеся к убийству. Теперь слушайте…
Положив руку на плечо мальчика, он хотел повернуть его, чтобы видеть его лицо. Юный Поль завопил.
— Грязное животное! — орал он. — Грубиян!
Сатурнин выругался, услышав приближающиеся шаги. Дверь отворилась, и вошла Фелисити Видмер. Обернувшись на нее, Сатурнин увидел совсем другую женщину — молодую, красивую, веселую. Она выглядела шикарно в велюровом манто, отделанном мехом, и кокетливой шляпке. В руках она держала сумку с коньками.
— Боже мой! — воскликнула она. — Что случилось?
И положила коньки на стул. Поль в слезах бросился к ней.
— Мама! Мама! Этот человек обидел меня!
Мадам Видмер посмотрела на ставшего пунцовым Сатурнина.
— Я уверена, мой дорогой, что комиссар Дакс не имел ни малейшего намерения…
— Нет, нет! Это грязное животное! Он проскользнул в холл, где я был один, и грубо обращался со мной. Я боюсь, я ужасно его боюсь!
Мальчик уцепился за мать, прижавшись к ней мокрым лицом и в то же время с хитрой усмешкой наблюдая за комиссаром.
— Мадам… — начал Сатурнин.
Снова за дверью послышались шаги и раздался голос мужчины:
— Вы готовы Фелисити?
Вошел доктор Камилл Алекс и, увидев Сатурнина, протянул ему руку.
— А, месье комиссар! Как поживаете? Вы помните меня?.. Сен-Жен… Эта несчастная женщина… как ее звали?… Лорд!
Сатурнин утвердительно кивнул и пожал руку Алекса.
— Я отлично помню вас, доктор.
— Какое печальное дело. По-моему, это все же было самоубийство. Если что-нибудь не ускользнуло от меня. В моей профессии это случается.
Молодой врач засмеялся. Он был элегантно одет во все серое и тоже держал в руках сумку с коньками.
— Ничто от вас не ускользнуло, — произнес Сатурнин. — По всем медицинским данным это было самоубийство.
— Ужасно! Но нет худа без добра. Ужасные сцены могут привести к очаровательным встречам.
Он бросил взгляд на Фелисити Видмер, которая с момента его появления не спускала с него глаз. Теперь она отвела их в сторону и покраснела.
— Мама, — воскликнул Поль, — неужели ты опять собираешься кататься на коньках? Ты ведь ходила вчера и позавчера?!
— Нет на свете лучшего отдыха, — заявил молодой врач. — А вашей матери, Поль, это необходимо. Вы ведь хотите, чтобы она чувствовала себя хорошо и была красивой, не так ли?
Искоса взглянув на него, Поль потянул мать за платье.