Вот и проверил.
– Ага, как же! – Рыбкин облизал ложку, с грустью посмотрел в пустую миску и только потом поднял глаза на приятеля. – Можешь идти, они тебя ждут.
– Кто?
– Всадники. – Мишка потянулся за кружкой. – Там по лесу скачут всадники… Черные, страшные и… – Он поискал слова. – И… кровожадные, – весело добавил он, отпивая чай.
Говорить дальше Рыбкин не мог, потому что в отличие от каши чай оказался очень горячим. От хорошего глотка у Мишки перехватило дыхание, на глаза выступили слезы.
– Зачем скачут? Сейчас же холодно, – растерянно буркнул Верещагин.
Было непонятно – то ли Антону завидно, что он не был с приятелем в лесу, то ли он ему не верит. А иначе как можно оставаться спокойным, когда ему рассказывают про такое…
– Я откуда знаю, что они там делали? – Мишка быстро-быстро дышал, остужая обожженный язык. – Проскакали мимо. Под капюшонами пустота, и следов не оставили.
– Зато ты там, наверное, очень наследил, – съязвила Лиза Шульгина, которая сидела рядом, грела руки о железные бока кружки и откровенно подслушивала разговор приятелей.
– А ты бы не испугалась, если бы на тебя из темноты выскочила такая махина! – напустился на нее Рыбкин, забыв про обожженный язык.
– А что там страшного? – томно улыбнулась Лиза, откидываясь назад. – Лошадь и лошадь. Тоже мне, всадник без головы.
– Нет, головы у них были… – на полном серьезе ответил Мишка. – Только какие-то эти всадники были странные, проскакали, как призраки. Я даже подумал, что это привидения.
– Так, привидения! – Рядом стоял Паганель, нагруженный стопкой спальников. – Еще полчаса посидите – и будете спать в холодной палатке. Поворошите костер, чтобы не погас, и натягивайте на себя все теплые вещи. Спать пора.
Миша лениво поднялся. После беготни по лесу и теплого ужина ему уже ничего не хотелось делать. В куче приготовленных на завтра дров он нашел палку покрепче и стал ею ворошить гаснущий костер. В результате верхнее горящее полешко неудачно повернулось и лихо скатилось к ногам о чем-то задумавшейся Лизы.
– Эй, ты чего! – Она отпихнула головешку сапогом и тут же ткнула его мыском в сугроб. – Смотри, что делаешь! Сапоги сожжешь, в чем я ходить буду?
– Он тебе свои отдаст, – ухмыльнулся Верещагин. – Рыба, у тебя какой размер, сороковой или сорок пятый?
– Верещагин, уйди с баркаса, – по привычке пошутил Рыбкин.
Проблемы Шульгиной его совсем не волновали. Вороша палкой в костре, он раскопал в углях что-то интересное, гнутое и черное, и сейчас пытался подцепить это и вытащить на снег. Костер сильно прогорел, растопил вокруг снег, провалился до земли, и что-либо выуживать оттуда было неудобно.
– Лови его, лови! – с азартом закричал Антон, подпрыгивая на месте.
– Так! – Теперь в руках Паганеля был ворох свитеров. – Кого ловим? Рыбку золотую?
Лиза звонко расхохоталась.
– Нет! – мрачно буркнул Мишка, которому давно надоело, что все кому не лень склоняют его фамилию. Мало ли кого как зовут? Некоторые с фамилией Горшков живут – и ничего! А кого-то зовут и похуже…
К ногам учителя подкатился полукруглый обуглившийся предмет. Олег Павлович с сомнением на лице толкнул его ботинком.
– Мне казалось, что мы собирались кататься на лыжах, а не лошадей подковывать, – задумчиво произнес он.
– При чем здесь лошади? – напрягся Рыбкин. Перед глазами у него тут же встал снежный лес с черными тенями на тропинке.
– Притом! – наставительным тоном стал объяснять учитель. – То, что ты достал, называется подкова. И ею обычно подковывают лошадей.
Подкова была совсем черная, истончившаяся, дырочки по центральному ободку заросли ржавчиной. Миша потрогал находку рукой – не горячая ли? Поднял ее. В подковах он мало что понимал, так близко не видел их никогда и поэтому ничего умного из рассматривания вынести не мог.