– Ага! – пророкотал он. – Помню, как он говорил, будто они носятся за ним с палками по всему Погосту, когда он звереет! Чтоб их черти взяли! Ха-ха!
Джо согласно кивнул и повторно наполнил приятелям кружки, а Меткий Билли продолжил:
– Чумные они у него всё-таки! Я б с такими долго не протянул! Но Джеремия есть Джеремия! Сам не в себе, а сердце, ишь ты! Доброе!
И он, словно поднимая тост за своего хорошего друга, снова жадно начал пить, отчего его неровная щетина стала покрываться пушистой пеной.
– Верно! – сказал трактирщик, переставая даже щуриться на зал от переполнявших его чувств. – Сам один как перст! А за сиротками присматривает! Заботится, как может! Что за добрая душа!
– Да, хороший он мужик, – вновь вставил своё слово Стэнли. – Жаль только, со зверем своим никак не совладает. Бедолага!
Персиция с интересом слушала этот разговор. Она хорошо знала Джеремию, даже, можно сказать, симпатизировала ему. Этот горемыка-оборотень был разнорабочим. Каким-то постоянным ремеслом он не занимался в силу своих особенностей. Ни одна контора в городе не была готова держать у себя в сотрудниках оборотня, а потому Джеремии приходилось перебиваться разовыми подработками. Время от времени он помогал и ей с разгрузкой и погрузкой товаров в её лавке или чинил прохудившиеся котлы и подгнившие деревянные стены.
Особой интеллигентностью Джеремия не отличался, назвать эрудированным его также при всём желании нельзя, но чего у него было не отнять, так это действительно доброго сердца. Это был порядочный кошмаритян, каких не так много, со своими странностями, которые неизбежно происходили раз в месяц, когда на небе встречались обе луны. Тогда вместо дядюшки Джеремии, как называли его не только детишки-сироты, но и все знакомые, на свет выходило жутко воющее, лохматое чудище, отдалённо напоминающее волка. Эти самые детишки, сорванцы и любители самых страшных историй и пугающих проказ, просто обожали такое время. Дядюшка становился их жертвой, и они часто гоняли его по всему городу, Великому Погосту и чёрт знает где ещё. Остальные кошмаритяне, подобно охотникам, старались во время Ночи двух лун не высовывать носа из дома – в Кошмариусе и помимо оборотня хватает ночных ужасов!
– Сколько ты его уже знаешь, Джо? – спросил Билли.
Трактирщик чуть нахмурился, прикидывая:
– Да без малого скоро пятнадцать лет будет, как он в мой трактир захаживает! Можно сказать, постоялец! Как и вы, двое бездельников!
Все трое рассмеялись. Билли раскатисто хохотал басом, широко разинув рот, его закадычный приятель Стэнли хихикал с закрытым ртом, зато подрагивая всем телом, словно его била лихорадка, а Джо покрякивал, издавая странные смешки: «Кхя-кхя-кхя».
В этот момент со второго этажа по скрипучей деревянной лестнице к бару скатилась чья-то голова. Народонаселение Кошмариуса столь разношёрстно, что какими-нибудь привидениями, вампирами и ведьмами удивить кого-либо сложно, так же как ожившими скелетами или каменными изваяниями, и всё же самостоятельные головы или другие части тела встречаются не так часто.
Внезапно появившаяся голова из трактира звалась Смитти. Голова была мужской и умела не только разговаривать, но и даже вполне сносно петь. Смитти был вдохновителем целого уличного ансамбля, известного всему городу как «Три с половиной музыканта». Название очень удачно передавало количество участников этого коллектива. Посудите сами: в нём было три вполне нормальных человека и голова, которая не может считаться целым человеком, но ведь добрая половина всего человеческого содержится именно в голове!
Уже некоторое время Смитти находился в очередном творческом отпуске, поэтому снимал комнату в трактире. Голова поприветствовала охотников и поздоровалась с Джо, а затем весело и целенаправленно покатилась к барной стойке. Меткий Билли помог приятелю занять удобное положение – водрузил Смитти на барную стойку, и тот тут же заказал игристого. В отличие от охотников, Смитти не пил эля, предпочитая вино и шампанское. Он был весьма утончённой творческой натурой, которые, как известно, любят пускаться во все тяжкие, не особо думая о последствиях. Кто знает, может быть, именно в этом причина отсутствия у него всего остального тела? Каким образом голова без рук пила и куда девалось выпитое, остаётся загадкой, и тем не менее, выпив в три глотка налитый бокал, Смитти тут же начал забавно икать, отчего чуть-чуть даже подпрыгивал. Зная эту его особенность, Джо положил на край стойки какой-то тяжеленный гроссбух, содержание которого никому не известно.