— К чести архитектора, — добавил Человек, — Пакстон не только не утаил от общественности, у кого он позаимствовал принцип конструкции, а напротив, всячески афишировал причастность Виктории Регии к проекту Хрустального дворца.
— И не символично ли, — подхватила Виктория Регия, что слово «регия» — «царственная» — может быть переведено с латыни и словом «дворец»!
То, что председатель КОАППа услышал от прекрасной жительницы Амазонки, и то, что он увидел на нижней стороне ее листа, внезапно натолкнуло его на плодотворную мысль. Об этом свидетельствовал лихорадочный блеск глаз — верный признак того, что Кашалота осенила новая идея.
— Дорогая Виктория Регия, — произнес он проникновенно, возвращая лист в прежнее положение, — только сейчас я по-настоящему осознал, насколько веские у вас основания обижаться на тех, кто обращает внимание лишь на эстетическую сторону вашей внешности. И еще я понял, что ваше место здесь! Да-да, именно здесь, — повторил он под одобрительные возгласы коллег, — в КОАППе, организации, которая занимается бионикой, оформляет патенты на изобретения Природы — а их у вас наверняка еще немало…
— В этом не может быть не малейшего сомнения, наш проницательнейший из председателей! — поддакнул Удильщик. — И если прибуксированная мною изобретательница согласится осчастливить нас, оставшись в коапповском озере, я готов поклясться своей удочкой и даже присягнуть на ней, что впредь все мы будем восхвалять и прославлять исключительно ее техническую красоту!
— И никакую другую! — торжественно заверила Мартышка.
— Что ж, на таких условиях я готова остаться… Да, — спохватилась Виктория Регия, — а посетители? Ведь у вас, наверное, бывает множество посетителей…
— Великое множество, — подтвердил Гепард. — Но сколько бы их ни было, мы каждого, персонально, будем строго предупреждать, чтобы он воздерживался от всяческих «ахов» и «охов» в ваш адрес, а тем более от изысканных комплиментов.
Новоиспеченная жительница коапповского озера удовлетворенно кивнула цветком, но добавила:
— Я вас также очень попрошу удерживать их и от витиеватых пошлостей — вроде той, которую мне довелось недавно услышать от одного субъекта: «Когда я вижу это чудо растительного царства, меня охватывает благоговение перед мудростью Природы, и на душе становиться теплее!» От такого вопиющего технического невежества у меня просто лепестки осыпаются! Интересно, как это на душе может стать теплее? Прежде всего, где это конкретно — на душе? И каким образом в том месте повышается температура? Там что, нагревательный элемент? А кто установил, что там теплее — хотя бы без термометра, по физическому ощущению? Чего только не ляпнут ради красного словца… Вот когда я говорю, что в моем цветке теплее — это уже не безответственная болтовня краснобая и не поэтическая метафора, а непреложный технический факт, неоднократно подтвержденный прямыми измерениями, показавшими, что температура внутри моего цветка на одиннадцать градусов выше температуры окружающего воздуха. И всякий, кто захочет, сможет в этом убедиться.
Захотела, разумеется, Мартышка, — и немедленно! По ее просьбе Кашалот усадил ее на лист Виктории Регии. Мартышка тут же сунула руку в цветок и радостно сообщила, что внутри него действительно тепло, после чего Кашалот перенес ее обратно на берег.
— А можно мне? — прозвучал вдруг знакомый детский голосок. Все обернулись и с удивлением увидели приближавшуюся Валлаби с валлабенком в сумке, из которой он тотчас же вылез.
Коапповцы подумали было, что гости из Австралии что-нибудь забыли и вернулись за оставленным. Но оказалось, что ничего они не оставляли, а вернуться уговорил маму Валёк. Уж очень ему хотелось получше рассмотреть удивительную кувшинку — она настолько поразила его воображение, что, по словам мамы, только и разговоров было по дороге, что о ней…