— Вальдшнеп, — был ответ, — граммов триста тянет, а то и более.
Председатель КОАППа тут же отдал распоряжение птице-Секретарю послать телеграфный вызов Вальдшнепу.
— Да, а куда послать? — спохватился он.
Сова задумалась.
— В том-то и загвоздка, — произнесла она наконец и сокрушенно покачала головой, — в лесу он гнездится, в дремучем. Ни в жисть его там не найти! Ходит да летает в сумерки, а днем так спрячется, что рядом пройдешь — не увидишь. И Дупель лесной такой же скрытный, и Бекас…
Эта черта характера объяснялась, по словам Совы, отнюдь не трусостью. Она поведала, что в свое время упомянутая троица в числе прочих куликов подверглась жестокому раскуличиванию. Вальдшнепов, бекасов, дупелей расстреливали самым подлым образом — во время весеннего сватовства, когда они теряют осторожность. Английское слово «снайп» означает и «бекас», и «стрелять бекасов», а снайпером первоначально называли охотника, сумевшего подстрелить бекаса во время его зигзагообразного брачного полета…
— Значит, необходимо срочно убедить всех троих, — нетерпеливо перебил Кашалот, — что на территории КОАППа им будет обеспечена полнейшая, стопроцентная безопасность. Я готов хоть сейчас подписать гарантийное письмо!
— Сейчас-то ни к чему, — охладила его пыл Сова. — Успеешь еще, не к спеху. Потому как на зимовке они.
Из дальнейших ее слов вырисовывалась неутешительная картина. Наши вальдшнепы (а они, как и многие другие существа, причем не только пернатые, делятся на «наших» и «не наших») зимуют кто в Англии, кто в более теплых краях — на берегах Средиземного моря, в Индонезии, на Новой Гвинее… Зимние квартиры наших бекасов расположились в Западной Европе, Африке, Южной Азии и даже на островах Тихого океана. А наши дупели облюбовали на зимний сезон Юго-Восточную и Южную Африку…
— И что им на родине не сидится? — проворчал Рак с осуждением. — Кто их отсюда гонит?
— Не «кто», а «что», — поправила Стрекоза. — Их гонит холод!
— Не говори чего не знаешь, — осадила ее Сова. — Не от холода вовсе птицы на зиму улетают — от бескормицы. Печка в птичьем теле надежная, кому хошь градусник поставь: у крупной птицы градусов сорок набежит, у мелкой и того больше — сорок два, сорок три, а то и все сорок пять. Тут не то что сам от холода не закоченеешь — птенцов высиживать можно! Вон Клест аж в к феврале, в самую стужу, детишек выводит — лишь бы шишек было вдоволь еловых да сосновых. А Королёк? Уж на что махонький, северным колибри величают, шесть граммов весит — в чем душа держится… Мороз, деревья от стужи трещат, а Корольку хоть бы что только бы корм был!
— Мда-а, — протянул Гепард, — тем, кто добывает корм из-под земли, зимой это делать несколько затруднительно: в мерзлый грунт клюв не воткнешь.
— Что ж, не спорю, трудно, — сказал Удильщик. — А кому сейчас легко? Вот и получается, что Вальдшнеп, Дупель, Бекас и прочие перелетные птицы оставляют Родину в трудную минуту в поисках легкой жизни.
— Я с вами решительно не согласен! — твердо заявил Кашалот. — Ведь насколько я понял, речь идет не о том, чтобы легче жить, а о том, чтобы элементарно выжить…
— То-то и оно, — поддержала Сова. — Сам смекни, Удильщик: кому будет польза, ежели они, сердешные, с голодухи ноги протянут?
— Так что же, — риторически вопросил Рак, — мы должны спокойно взирать, как ценные специалисты стаями улетают в дальние края?
— Но они же каждую весну возвращаются, — вступилась за пернатых странников Стрекоза, однако Рак поставил точку в споре всего одной краткой, но веской репликой:
— Пока возвращаются… — он как-то особо многозначительно выделил слово «пока».
Председатель КОАППа глубоко задумался, бормоча:
— Действительно, кто поручится, что им не надоест мотаться каждый год туда и обратно за тысячи километров… Надо что-то предпринять!
Его размышления были прерваны громким голосом Мартышки, которая была очень возбуждена и тараторила, отчаянно жестикулируя руками и хвостом:
— Представляете, коллеги, проводила я Осла, повернула назад, смотрю — к нам на полянку направляется птица, и какая! Сплошная экзотика! Я кинулась обратно, чтобы вас предупредить, а то вы решите, что это коллективная галлюцинация: ни хвоста, ни крыльев — шарик на ножках, покрытый рыжими волосами! И клюв как шило, а у основания клюва усы торчат, такие смешные — как у котенка!
В этот момент описанное Мартышкой существо вступило на поляну. Увидев его, Сова стала креститься, приговаривая: