— Свят-свят! Отродясь эдакой птицы не видывала: усатая, волосатая, без крыльев и хвоста — уж не мерещится ли мне?
— Нет, не мерещится, — объявил, приближаясь, шарик на ножках. — Киви меня зовут. Живу в Новой Зеландии. А раз есть Новая Зеландия, то где-то, наверное, была и Старая, а может, и сейчас есть, я правильно рассуждаю? Только зря говорят, что новое — это хорошо забытое старое. Вряд ли в этой самой Старой Зеландии жили-были волосатые птицы. Хотя, по правде говоря, это не волосы, а волосовидные перья. Другие перья, для полета предназначенные, мне не нужны, раз не летаю. А у меня правило такое: если чем не пользуешься — откажись, а не отказался — пользуйся.
Кашалоту упомянутое правило понравилось до чрезвычайности, о чем он тут же поставил в известность гостя, Киви принял это как должное и доверительно сообщил:
— А то вот страусы крылья сохранили и не пользуются — это я не уважаю.
Стрекоза робко заметила, что крыльями не пользуются и пингвины.
— Нет, уж это вы зря, — запротестовал Киви. — У нас, в Новой Зеландии, пингвины живут, так что я про них все знаю. Не летают они, не спорю, однако гребут крыльями в воде, когда ныряют, — значит, пользуются. Вот это я уважаю.
— Я вас тоже очень зауважаю, дорогой Киви, — обратилась к нему Мартышка, — если узнаю, как вы пользуетесь своим шилом… то есть, я хотела сказать, клювом. Вы им что-нибудь прокалываете?
— Землю, — был краткий ответ.
Кашалот встрепенулся.
— Землю? — переспросил он. — Значит, вы специалист по…
— Специалист, но без диплома, — перебил Киви. — Практик я, самоучка. Образование получить нет возможности — работаю.
— А вы не пробовали совмещать работу с учебой? — спросила Стрекоза.
— Пробовал — не получается. Сейчас у меня отгул, а так минутки свободной не выкроишь — я ведь водитель.
Гепард поинтересовался, что именно он водит.
— В смысле — кого? — уточнил Киви. — Птенцов своих. Чаще всего одного вожу. Правда, иной год, случается, и двоих, но это редко. Вообще-то специальность моя называется, если полностью, «водитель-родитель». Ну, ясное дело, прежде чем водить птенца, его надо высидеть. Работа нетрудная, только однообразная и времени много отнимает. Сидишь в норе круглые сутки. Уж когда совсем невмоготу станет, отлучишься на минутку, схватишь червяка или личинку, и обратно — яйцу остывать никак нельзя! Вот так месяца два сидишь, без выходных, пока птенец не вылупится.
Сова укоризненно покачала головой:
— Ну и ну! Это что ж у тебя за жена? Уж коли сама в гнезде не сидит, так хоть бы тебя покормила…
У Киви округлились глаза и он уставился на Сову так, словно она высказала нечто совершенно непотребное и даже кощунственное.
— Да вы что! — воскликнул он и тут же перешел на благоговейный шепот, как бы намекая, что говорить о таких вещах в полный голос граничит со святотатством.
— Об этом не может быть и речи! У супруги моей заботы поважнее, чем яйца насиживать и мужа кормить. Она у меня птица знатная! Неужели не слыхали про ее выдающееся достижение? Да она же абсолютный мировой рекорд по относительной яйценоскости держит и никому уступать не собирается!
— Абсолютный… по… по относительной… — забормотал Кашалот, пытаясь вникнуть в смысл услышанного. — Угу, понятно. Хотя и не совсем.
— Чтобы совсем стало понятно, нужна посылка, — сказал Киви. — Да она, кажется, уже прибыла…
И в самом деле, птица-Секретарь, среди многочисленных обязанностей которой был прием и регистрация почты, несла большую коробку с надписями на заграничном языке. Поставив ее на землю перед коапповцами, она вернулась на свое секретарское место.
Все обступили коробку и воззрились на нее, не скрывая любопытства, а Мартышка нетерпеливо протянула руку к бечевке, которой она была обвязана, но Киви остановил ее возгласом:
— Нет-нет, я сам! — после чего с превеликой осторожностью развязал и открыл коробку.
Сверху был мох, из чего Удильщик сделал вывод, которым он поделился с коллегами: наверное, в коробке упаковано что-то хрупкое…
Так оно и оказалось.
Когда мох был вынут, коапповцы увидели, что в коробке два отделения, и в каждом по яйцу: в одном белое, в другом черное. Яйца были величиной с небольшую дыню.
— Это кто ж такие огромадные снес? — спросила Сова»
— Черное — страус Эму, вернее, страусиха, она дальней родней нам приходится и живет неподалеку, в Австралии. А белое жена моя снесла.