Васильев дураком не был. Понял. Вытащив из кармана мобилу с дежурной фоткой очередной “невесты”, протянул её Сане.
- Моя… - не смог вспомнить как зовут и ограничился стандартным, - Зайка. Четвертый месяц встречаемся.
- Ишь ты, красота какая, - разглядывал фотку Саня. - Прям Снежная Королева. И где ж таких только находят?
Усмехнувшись, вернул мобилу и уже спокойно принялся разливать по стопкам.
- Лёх, ты пакетик-то не выкидывай. Кинь-ка туда одну из бутылок, фрукты и торт. Пусть Танюша домой заберет. У неё двое птенцов дома, пусть сладкого поклюют.
Танюша оказалась миловидной тёткой, лет под сорок. Зря Саня волновался, она так на него смотрела, что сразу становилось ясно - для начохра она и без всяких сладостей все, что хочешь достанет.
По тому, что Танюша не удивилась просьбе, стало понятно, что её уже ввели в курс дела. И Алекс покорно завел повтор своей речи на тему “для чего и почему”.
Через час женщина ушла домой, пообещав, при первой же возможности на своём дежурстве дать почитать историю болезни Коськи. Скептически заявив, что постороннему расшифровать почерк психиатров будет не легче, чем разгадывать военные шифровки. Но Алекс был непоколебим в уверенности, что справится. После ухода женщины, мужчины продолжили общение. Душа требовала продолжения и вышедший проводить свою даму Саня, вернулся обратно с новой бутылкой.
Разговоры текли неспешно и вполне душевно, но всё равно все мысли Алекса крутились вокруг Коськи. Его диагноз Танюша так и не сказала, а парнишка тупой занозой засел в нетрезвом мозгу и не давал думать ни о чем другом.
Мужчина даже и не пытался задуматься о том, что происходит и зачем ему что-то знать о каком-то левом пацане, зачем ему вообще этот зомбик дался. Он принял свою блажь как данность - ну интересно, значит так и должно быть.
- Сань, а с чего ты вообще решил Коську в дурку положить? Он натворил что ли чего?
- Ну, опять двадцать пять. Лёх, ты чё не успокоишься-то?
- Ну, бля, у меня в голове не укладывается, что этот малыш мог бы быть опасен. Разве он может кого обидеть. Я ж видел как он к воющей мелюзге бегал успокаивать. Ну, ни хуя я, Сашок, не понимаю.
- Да успокойся ты, никого он не обидел. Он вообще с детства как котенок - маленький, ласковый. А сюда я его прописал, чтоб он себе не навредил, Лёх. Он для себя опасен - два раза чуть на тот свет не отправился. Сначала таблеток наглотался, его вовремя нашли, еле-еле откачали. Я это дело замял, чтоб в карточке пищевое отравление поставили. А через неделю после выписки, я на смену собирался, как Бог подсказал - выйдя из дома, я голову вверх поднял. А на крыше, на самом краю мальчишка мой стоит. Стоит себе, вниз смотрит. Я ж тогда чуть не поседел, веришь, метнулся к подъезду, на крышу пробрался, сморю, стоит ещё. Он мне после-то уже сказал, что прыгнул бы, только ждал когда дети пройдут. Не хотел их напугать. А ты говоришь, опасен. Я, Лёш, в Чечне так не крался, как по той крыше к нему подбирался. Схватил его, а у него глаза как стеклянные. Честно, думал он под дурью какой был. Ток не отпускало его никак. Ну, я и сообразил, что дело худо и наркота тут не при чём. Испугался, честно, вот вроде он мне никто, а не чужой он, свой! А тут такое.
Дрожащими от воспоминаний руками, Саня осушил стопку и прикурив, продолжил:
- Что делать с ним не знал, и на работу ехать надо было. Я подумал-подумал, да и забрал его с собой. Вот с тех пор он тут и остался. А диагноз… На кой мне его диагноз, если я вижу, что мальчонку в себя привели. Он разговаривать начал, смотреть осмысленно, с тобой вон, сдружился. Такие вот дела, Лёх.
Алекс в раздумьях, рассматривал как смешивается дым от их сигарет, переплетаясь в ядовитые хитросплетения и развеиваясь по кабинету.
Ну вот, и на хуя, спрашивается, ему это надо было? Нет, надо заканчивать с этими психами. Вот переклинит опять и следи потом за ним, ножи-верёвки прячь. А у самого и без малолетних самоубийц дел по горло.
И всё же, резко засобиравшись уходить, он не удержался:
- А чего ему не жилось-то, Сань?
- А ему, Лёх, от жизни по сопатке немало досталось. Вот и не выдержал. Ты не осуждай его, он один на свете со своими бедами, вот и надломило. Ты иди, Лех, пожалуй время уже позднее. А разговор этот, ты ж понимаешь, строго между нами. На машине своей спокойно заезжай. Я завтра, прям с утра, её в пропускной список внесу. Ты сам-то дойдёшь? Ну, бывай тогда.
Алексей встал молча и, покачиваясь, отправился к себе. В голове крутилось лишь одно - зомбик оказался суицидником.
========== 4. Лекс ==========
Первый снег смыло дождем, также как и решимость Васильева не трогать Коську. Первая же попытка избежать встречи окончилась провалом. Тянуло вниз, к психу, с огромной силой, и сопротивляться ей совсем не хотелось.
Ремонт был окончен, всё расставлено-налажено. Вокруг сновали обустроившиеся сотрудники. Среди “старослужащих” Алекс присмотрел себе толкового зама и всё, вроде, пошло путём, муравейник ожил и зашевелился. Встречи с дизайнером стали реже, но пару раз в неделю, предварительно кинув СМС, он дожидался Алекса в отремонтированной квартире на Масловке. Васильев сам ему оставил для этого комплект ключей. Несмотря на то, что их сотрудничество было завершено, и Алекс щедро оплатил работу и порекомендовал его услуги знакомым, фактически надолго обеспечив его заказами, отпускать его от себя не спешил. Парень был хорош собой, умел в сексе, удобен, ни на что не претендовал и выдерживал определенную субординацию. В общем, идеальный любовник.
Начохр Саня тоже не подвел, теперь Васильев свободно заезжал и оставлял тачку во дворе дурки у запасного входа в бизнес-центр. Ключ от которого достать оказалось проще, чем…объяснить себе, зачем же он каждый день снова и снова спускается вниз и, высмотрев Коську, подзывает его подымить. Зачем снова и снова тонет в его темных бездонных глазах. Зачем, насмотревшись на его зябнущий вид в больничном шмотье, прикупил теплые ботинки и зимнюю одежду. И оставил их в шкафу своего кабинета, не придумав повода, как всучить парню тряпки так, чтобы тот не подумал ничего лишнего. Ничего лишнего… Чего лишнего-то? Алекс ни словом, ни взглядом не давал понять, что заинтересован в Коське. Более того, что у него вообще может быть какой-либо интерес к мужскому полу кроме дружеского и профессионального.
Но на незаданный самому себе вопрос: “Зачем?”, он сам себе отвечал: “Покурить в компании”.
Да и особо задумываться было некогда - дела шли полным ходом, жернова мололи, фирма бешеными темпами наверстывала вынужденный период спада деятельности, и Алексей с головой погрузился в привычную кипящую суету.
С утра дул сильный северо-западный ветер, спешащие по своим делам москвичи, прятались в глубину капюшонов и теплых курток.
Алекс, въехав в ворота больницы, увидал Коську в неизменных клетчатых пижамных штанишках и серой куртенке. Парнишка, поеживаясь при порывах ветра, брел вдоль корпусов в сторону старого отделения. Поставив Лексус, Васильев выглянул в окно и обратился к как раз проходящему мимо Коське:
- Здорово, орёл! Как жизнь молодая?
“Орел” неопределенно пожал плечами.
- Кость, да ты ж синий весь! Ну-ка прыгай в машину греться.
Мальчишка молча залез на соседнее сидение и вытянул обветренные ладони навстречу теплому воздуху.
- М… Хорошо.
- То-то же! А ты чего в таком виде по улице бродишь?
- В лабораторию ходил кровь сдавать. Со всеми опоздал пока завтраки получал на пищеблоке, пришлось самому идти.
- Ясно. Значит так, посиди тут немного, погрейся пока. Я быстро.
Не дожидаясь согласия, мужчина вышел из машины и решительно зашагал к своему зданию. Подняться и взять купленные вещи было минутным делом. Открыв дверь со стороны парнишки, он сунул на колени весьма объемные пакеты. И нырнув обратно в теплое нутро машины, с удовольствием посмотрел на “оттаявшего” порозовевшего парня.
- Что это?
- Одежда. Нормальная, теплая одежда. На улице зима, а ты ходишь полуголый. Куда только смотрят эти ваши медики-педики.