— Охотно, — ответила она через несколько секунд. — Когда вам будет удобно?
— Может быть, сегодня вечером? — предложил Хирлет. — Мастерская здесь, в Лондоне, не очень далеко от Сити. Я мог бы заехать за вами на машине. И за мистером Гюнтером, конечно, тоже. Вас обоих сердечно приглашают, скажем, в восемь.
Дамона секунду размышляла. У нее еще была договоренность с Беном, а было уже почти шесть.
— В девять было бы лучше, — сказала она наконец.
— Хорошо, тогда в девять. Я буду ждать вас и мистера Гюнтера в холле отеля.
Он сразу же повесил трубку, и Дамона тоже положила трубку на место и изумленно посмотрела на Майка.
— Он пригласил нас на осмотр, — буркнула она.
— Осмотр?
— Мастерской, в которой изготавливают манекены, — объяснила Дамона.
Для него это тоже было неожиданностью.
— Ну? — сказал Майк. — Что в этом такого особенного?
Дамона мрачно пожала плечами.
— Ничего. Я нахожу смешным только то, что он с этим так внезапно заспешил. И это после того, как он ни разу не назвал фамилию своего поставщика.
— Может быть, он почувствовал выгодное дело? — спросил Майк. — Некоторые люди убеждены, к сожалению, что концерн «Кинг» располагает деньгами, и большими. Или он таким образом хочет все-таки всучить тебе свою поддельную крысиную шкуру.
Дамона коротко засмеялась. Юмор Майка сегодня не особенно забавлял ее.
С тех пор как она вошла в магазин и увидела необычные фигуры, у нее было нехорошее предчувствие, и оно как-то было связано с Хирлетом.
Она вздохнула, снова сняла куртку и опустилась рядом с Майком на диван.
— Может быть, ты прав, — проворчала она.
— В чем? Я считаю, что я всегда в принципе прав, но к чему относится на этот раз твое утверждение?
— К твоему замечанию, что, может быть, Хирлет почуял выгодное дело, — ответила Дамона.
Она словно не замечала грубоватой иронии Майка.
— Может быть, он или тот человек, который изготавливает манекены, надеются, что мы вступим в их дело.
— Почему ты решила, что речь идет об одном человеке? — спросил Майк.
Он сморщил лоб.
— Ведь за такими мастерскими обычно скрывается какая-нибудь фирма.
Дамона насторожилась. Это были ничего не значащие слова, брошенные просто так, не для того, чтобы она на них отвечала, но она почему-то знала, что прав не Майк, а она.
— Это одиночка, — сказала она категорично. — Мужчина. И он один.
Майк долго молчал.
— Значит, ты уверена, — пробормотал он наконец.
Дамона кивнула. Она хотела что-то сказать, но ее горло внезапно пересохло. Она почувствовала, что где-то там, снаружи, сгущается опасность, безмолвная угроза, которая направлена не столько на нее, сколько на весь город; она почувствовала это своей интуицией колдуньи, остатки которой еще теплились в ней. Но увидеть опасность четко и ясно ей не удавалось.
— Что с тобой? — спросил Майк.
В его голосе звучала явная озабоченность.
Дамона с трудом открыла глаза и попыталась засмеяться.
— Ничего, — сказала она не слишком убедительно. — Это… ничего. Почему ты так спросил?
— Ты так побледнела, — серьезно сказал Майк. — Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
Дамона кивнула, но, словно в наказание за неискренний жест, ее тело пронзила мгновенная острая боль, которая тут же исчезла, но успела на секунду исказить ее лицо болезненной гримасой.
— Ты уверена, что хочешь встретиться с Хирлетом и с Беном? — спросил Майк.
— Конечно, — резко ответила Дамона, — и я была бы тебе признательна, если бы ты перестал вести себя как наседка.
Она быстро встала, шагнула к окну и некоторое время пристально смотрела безжизненными, пустыми глазами вниз, на улицу, на спешащих людей.
— И их жизни… — прошептала она. — Я потеряла самообладание. Я сожалею об этом.
— Ладно, все уже в порядке, — пробормотал Майк.
Дамона услышала, как он пошевелился на диване и зажег новую сигарету. До порядка было далеко, и они оба знали это.
Это была мелкая неприятная сцена, из тех, что часто происходили между ними в последнее время. Без ссор — упаси бог, — но все-таки это были нежелательные мелкие трения, свидетельствовавшие о том, что они уже больше не та безмятежная пара, какой они, возможно, были вначале и какой их до сих пор считали сторонние наблюдатели.
Она закрыла глаза и на секунду прижалась лицом к холодному стеклу. Это было бы слишком просто. Человек не может из года в год бороться и подвергаться все новым и все возрастающим опасностям и однажды не сломаться от этого. А она, в конце концов, была только женщиной, пусть и с необыкновенными дарованиями, но все-таки только женщиной.
Она повернулась, бросила на Майка приглашающий взгляд и пошла к двери.
— Идем. Я не хочу заставлять Бена ждать.
Громкая музыка, гул множества голосов сливались с дребезжанием стекла и грубым, то взрывавшимся, то опадавшим смехом, типичными звуками пивной, которые ринулись навстречу Торнхиллу, когда он отодвинул занавес в сторону и вошел в зал. Он зажмурился. Его глазам потребовалось несколько секунд для того, чтобы привыкнуть после сумрачного дня к освещению небольшого зала.
Заведение никогда, не пустовало, в особенности в это время суток. Перед баром толпились угловатые верзилы, все места без исключения были заняты.
Торнхилл на секунду остановился перед дверью, поискал взглядом знакомые лица и, наконец, двинулся к бару. Он заказал пиво, положил пару монет на засаленную стойку и осторожно проскользнул со своей кружкой через зал. Воздух был пропитан табачным дымом и алкоголем. Торнхилл отхлебнул пива, привалился к стене и недоверчиво скользнул взглядом по собравшейся толпе. Тут было много людей, которых он знал, не близко, но, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы определить, что чужих здесь нет. Однако человека, которого он искал, здесь не было.
Он зажег сигарету, переложил кружку из правой руки в левую и незаметно посмотрел на свои пальцы. В сумеречном, красноватом освещении пивной нельзя было, слава богу, обнаружить болезненный оттенок кожи. Пока никто пристально не вглядывался в его руку, она не бросается в глаза.
И все же его очень беспокоило все это. После того как первый испуг прошел, он начал обдумывать все трезво и объективно. Может быть, он соприкасался с химикатами на самом деле? Он вспомнил верстак, на котором лежала кукла. Может, он в самом деле коснулся какого-то вещества?
Он выждет некоторое время, а потом пойдет к врачу, если все это не пройдет само по себе.
Но прежде он закончит другое дело.
Он опорожнил кружку, осторожно, но решительно протолкался к стойке и поставил ее со страшным треском. Бармен взглянул, нахмурился и заметно вздрогнул. Но тут же взял себя в руки.
Улыбнувшись, он придвинулся тучным телом к Торнхиллу.
— Еще одну, мистер?
Торнхилл смущенно моргнул.
— Что за вздор, Марк… Я…
Бармен остановил его быстрым предупреждающим взглядом и наклонился вперед.
— Я должен тебе кое-что сказать, — прошептал он в то время, когда казалось, что он был занят тем, что вытирал стойку грязной тряпкой, — но не здесь. Приходи через пару минут в заднюю комнату. Но незаметно.
— Зачем? — спросил Торнхилл точно так же тихо.
— Обернись, но не сразу, — шепнул Марк. — Рядом с дверью сидит ищейка, длинноволосый тип в джинсах. Я уйду сейчас, но ты лучше подожди немного.
Он поставил перед Торнхиллом новую кружку, сгреб деньги и повернулся к другим посетителям.
Торнхилл медленно взял пиво, сделал длинный, глубокий глоток и подчеркнуто безразлично повернулся. Он увидел мужчину, которого описал Марк, сразу же. Тот сидел за маленьким столиком прямо рядом с дверью и, потягивая кока-колу, ковырялся сигаретой в переполненной пепельнице перед собой.
Сидел он здесь, по-видимому, уже довольно давно. Во всяком случае, он производил впечатление человека, который ужасно скучает.
Только, как заметил Торнхилл, глаза его были живыми. Видно было, что он подмечает даже малейшую мелочь.