Когда он сбежал вниз по лестнице, увидел, как осветилось лицо его братишки. И крепко на секунду его обнял, на такую краткую секунду, что Джон этого почти и не заметил. Потом дал ему щелчка для равновесия.
— Пошли, что мы тут с тобой толчемся?
И они вместе вышли из дома.
— Мне тоже надо идти. — сказала Элейн, хотя не представляла себе, как доберется до дому. Она чувствовала себя ужасно слабой, наступило облегчение, но и реакция наступила, а вид вежливого Марио был последней каплей. Она старалась не хихикать, но и хихиканье было какое-то странное и грозило обернуться чем-то другим.
— Эндрю! — обратилась она и остановилась. После всего, что они вместе пережили, ей хотелось его обнять, но она думала, что это вряд ли поймет его мама.
— Да? — откликнулся Эндрю.
— Так, ничего, увидимся в школе.
Эндрю улыбнулся ей не той своей сокрушительной улыбкой, но очень хорошей, и, когда они с Беном стали спускаться по лестнице, пошел их проводить.
— О'кей, — сказал он. — Спасибо, Эли.
— За что спасибо? Все ведь было заложено в программу, — поддразнила она.
— Ну, тогда спасибо, что ты была частью программы.
Внизу Элейн сказала:
— У меня гениальная идея! Ты знаешь об этом представлении, которое мистер Рассел велел поставить? Как насчет того, чтобы разыграть «единственное в мире живое представление Космических демонов с участием мировых звезд»?
— Как бы это все происходило на экране? — спросил Бен.
— Точно! — Энтузиазм уже овладел Элейн. — Мы могли бы показать некоторые гимнастические упражнения и танцы и попытаться, чтобы это выглядело как электронная игра, но представленная живыми людьми.
— А что, звучит! — согласился Бен.
— Ты будешь участвовать, Энди?
— Без меня вы не обойдетесь. — заметил он, — из всех мировых «звезд» я — самый звездный.
— Ты не «звезда», а злодей, — сказала Элейн. — Все из-за тебя и получилось.
— Ну, если я злодей, то кто тогда герой?
— Мы все герои, — ответила она. — Мы победили все вместе.
— И даже Марио? — спросил Бен.
— Марио-то как раз герой больше всех, потому что ему было труднее всего.
Они молча постояли перед отрытой дверью. На улице было свежо, но не холодно, пахло весной и близким цветением.
— Ну, ступайте, — сказал Эндрю. Он был рад, что все они теперь друзья, но настало самое время расстаться. — Пока, а мне предстоит серьезный разговор с мамой.
Он услышал, как она спускается вниз. Захлопнул входную дверь и обернулся.
— Мам, я знаю насчет папы. Он ведь не вернется домой, да?
Когда они вышли на улицу, Бен спросил у Элейн:
— Они в самом деле ушли?
— Да нет, они недалеко, если поспешим, мы их догоним.
— Да не они, а эти черные.
Он все проверял действительность, чтобы убедиться, что она, как и раньше, вернулась к норме.
— Да, черные исчезли. — Элейн помотала головой из стороны в сторону. Ничего не было такого, чего не должно было быть. Когда еще раз мотнула головой, в конце улицы увидела нечто, чего там не должно было быть. Но это ее вовсе не напугало. Наоборот, очень обрадовало.
— Это мой папа! — воскликнула она.
В конце улицы машина поравнялась с Марио и Джоном. Марио обернулся и махнул рукой в сторону Элейн. Отец выпрыгнул из машины, бросил ее прямо почти на середине улицы и побежал к дочери. Странное чувство охватывало ее все сильнее и сильнее. Добежав до нее, заключил ее в свои медвежьи объятия.
— Господи, Эли! — крикнул он. — Где ты была? Я так о тебе тревожился!
«Тревожился обо мне? — подумала она. — В самом деле тревожился обо мне?»
Потом вспомнила, что они поссорились и что с тех пор она с ним почти не говорила. И почувствовала громадное облегчение, промелькнула мысль: как было бы ужасно, если бы он не тревожился и совсем не думал о ней.
— Ой, помогите, — сказала она, — кажется, я сейчас заплачу!
Когда они немного пришли в себя. Дэвид сказал:
— Я думал, ты сбежала из дому!
— Как это? — спросила она колко. — У меня нет дома, из которого можно сбежать. Я умираю с голоду, — добавила. — Поехали, съедим что-нибудь.
Отец включил зажигание, завел двигатель.
— Возьмем с собой этих парней? — спросил, когда поравнялись с Марио и Джоном, которые ехали на велосипедах, и еще Бен сидел на багажнике у Марио.
— Никаких мальчишек, — крикнула Элейн. — Хватит мальчишек на сегодня!
Дэвид посигналил и помахал им рукой.
— Ты ни с какой девочкой не подружилась в школе? — спросил он.
— Что-то я не обнаруживаю способностей дружить с девочками. Но могу еще разок попробовать. У меня есть одна на примете.
Доброе состояние ее души распространилось даже на Линду.
«Я завтра поговорю с Линдой, — обещала она самой себе. — Приглашу участвовать в нашем представлении. Я правда постараюсь с ней подружиться».
— Было бы совсем неплохо свести дружбу и с девочками. А то ты все с мальчишками да с мальчишками.
Они помолчали, потом он заговорил снова:
— Я беседовал сегодня после уроков с твоим учителем.
Элейн насторожилась. Что это происходит? Он обычно не задавал ей вопросов насчет ее друзей и потом что-то чересчур тщательно выбирал слова.
— О чем? — спросила она.
Дэвид несколько сменил направление разговора.
— Я временами беспокоюсь о тебе, Эли. Боюсь, это не жизнь для тебя все время болтаться со мной с места на место.
Она и сама об этом думала последнее время, поэтому ничего не ответила.
Остановились у светофора. Она украдкой взглянула на его лицо. Под оранжевыми лучами фонаря оно было какого-то странного цвета. Лоб был наморщен, глаза печальные. Необычное для нее чувство жалости пронзило ее, а глаза опять наполнялись слезами. Она стала изо всех сил глядеть в окно, свет сменился на зеленый, и они тронулись.
— Не беспокойся обо мне, — попросила она, — со мной, наверное, все будет в порядке.
Дэвид взял ее за руку, потом быстро заговорил, как будто хотел поскорее закончить с разговором:
— Питер Рассел думает, что ты не должна менять школу в этом учебном году. Говорит, что миссис Филдс хочет взять кого-нибудь к себе, а то им с мужем очень пусто после отъезда дочери. Ты не возражаешь пожить у нее до конца года?
— А ты где будешь? — спросила Элейн. Сердце ее застучало, но она не поняла, от страха или еще от чего.
— Я на некоторое время поеду на север, заработаю немного денег, а потом к Рождеству вернусь.
Два противоположных чувства, бушевали в Элейн: радость, что она останется в школе, и ужас от мысли, что ее отец просто надумал от нее отделаться.
— Разве ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? — спросила она.
— Очень хочу! — ответил он с таким жаром, что она поняла: это правда. — Я-то, конечно, предпочел бы, чтобы ты поехала со мной. Но мне хочется, чтобы тебе было лучше. Это не очень-то подходит девочке, все время находиться в разъездах, особенно теперь, ты уже подрастаешь. Надо, чтобы кто-то позаботился о тебе как должно.
— А миссис Филдс хочет, чтобы я у нее жила?
— Мне показалось, что Питер в этом уверен. Но я решил сначала поговорить с тобой.
— Я и сама не знаю. Мне надо подумать.
— Надо, чтобы ты сама решила, — согласился он. — Я приму твое любое решение.
«Да, — подумала она. — Я сама решу. Еще не знаю, на чем остановлюсь, но этот выбор будет правильным. И если уеду, то только потому, что так сама захочу, а не потому, что меня кто-то заставит».
Элейн улыбнулась отцу. Она с полным оптимизмом смотрела в будущее.
«Милая мамочка, — начала она писать в уме. — …Это последнее письмо, которое ты от меня получишь. На этом — все. Я подумала: может, стоит поставить тебя в известность — я со всем справлюсь сама, без тебя.
Привет и поцелуй от Элейн Тейлор».