— Здравствуйте, я пришел просить о помощи: мои люди выспались, и их нужно чем-то занять.
Лэнора обернулась, услышав знакомый голос. При свете дня он казался едва ли не прозрачным.
— Понимаете, у нас сломался кондиционер. Райт не может его починить. Дышать нечем, — Лэнора говорила и удивлялась себе. Она никогда не жаловалась ни на что. Почему она жалуется ему?
Капитан калтокийцев нажал маленькую кнопочку на кожаной наручи, помолчал, унял невольную дрожь пальцев, нажал второй раз:
— Спасибо, механика вы уже заняли… Теперь нужно еще несколько задач, а то они сопьются…
— Да вы не понимаете, господин капитан, — Райт набросился на калтокийца, — это рухлядь, а не техника, это нельзя починить!
Лэнора удивилась, даже разгильдяй Райт знает, что этот юный призрак калтокийский капитан.
— Молодой человек, — призрачный калтокиец невозмутимо посмотрел на дангардца сверху вниз, — вы слишком цивилизованы для этой глуши…
— Давайте поспорим, — не унимался Райт, — на бутылку пива, что ваш механик не заставит работать тот гроб в хирургической палатке.
— Я не спорю, — очень тихо ответил калтокийский капитан, — хотите выпить, приходите вечером к костру.
Развернулся уходить.
Лэнора едва решилась его остановить:
— Капитан да Ридас, вы вчера говорили, что хотите поговорить со мной, — она почувствовала, как начинают предательски пылать ее щеки, — Вы так вчера говорили…
Он остановился. Оглянулся. Пепельно-белые прямые волосы ветер бросил на лицо. Черный свитер еще больше подчеркивал болезненную белизну кожи.
Лэнора подумала, что этот парень зря носит черное. При его внешности лучше носить светлую одежду. Но что поделать, он был калтокийцем, а они почему-то все в черном. Лэнора прервала сугубо женские размышления, вспомнила о способностях многих калтокийских наемников читать мысли, понадеялась, что это неправда.
— Да, — кивнул он головой, — меня интересуют некоторые вопросы.
— Я вас слушаю.
— Желательно, чтобы мы поговорили без свидетелей.
— Давайте пройдемся, — предложила она и мысленно выругала себя за свою растерянность. «Ну, нет, — говорила себе Лэнора, — жалость и сочувствие это не любовь, ты просто пожалела его, но это не значит, что ты должна глупо влюбиться».
Он остановился, посмотрел на нее:
— Я хотел спросить вас, почему вы не выяснили, как отразилась эпидемия на здоровье местных жителях?
— Что? — Лэнора покраснела и разозлилась. — Эти вопросы не входят в вашу компетенцию. Вас наняли охранять космодром, вот и охраняйте.
Хотела уйти, он схватил ее за руку. Она с вызовом посмотрела в его змеиные глаза, он тихо сказал:
— Местные племена существуют.
— Да как вы смеете мне указывать на мои ошибки? — сердито шептала она.
— Я разговариваю с вами без свидетелей, как капитан с капитаном. Если вы отбросите глупые мысли о моем бунте и собственной безошибочности, вы поймете меня. Поверьте — это не первый мой карантин, я видел, как вымирали народы.
— Вы, — Лэнора не находила слов, — вы… Вы… Каждый должен заниматься своим делом.
— Тогда простите меня, — он отпустил ее руку, развернулся и пошел к космодрому.
Лэнора пыхтя, как рассерженная ежиха, едва сдерживая слезы, почти с ненавистью смотрела в спину калтокийского капитана. Он оглянулся и с улыбкой совершенно по-детски проговорил:
— А легенды о том, что калтокийцы обладают телепатическими способностями — правда.
Она едва не сделала совершеннейшую, не свойственную ей ребяческую глупость, возникло желание снять с ноги тапок и запустить в этого наглого и такого необычного живого призрака, но ограничилась только детской фразой:
— Я просто посочувствовала вам. И ненужно делать глупых выводов на основе моих глупых мыслей.
Они стояли в двух метрах друг от друга. Он улыбался, она пыталась сдержать улыбку. Он решился:
— Приходите вечером к костру, — и добавил неожиданно, — но это еще не приглашение на свидание…
Она быстро сняла со своей ноги тапок и зашвырнула его в калтокийца. Гэл поймал тапок из замши, подошел к Лэноре, опустился на одно колено, протягивая ей ее брошенную обувь. И руки его сейчас не дрожали:
— И незачем кидаться в меня обувью.
— Все калтокийцы так плохо воспитаны? Или только их капитаны? — спросила она, обуваясь с видом царицы.
— Я — исключение.
— И вы?..
— И я, кажется, действительно ухаживаю за вами.
— Я запрещаю вам читать мои мысли.
— Никогда больше, если вы придете на свидание сегодня вечером.
— Все-таки свидание? — улыбнулась она. — Вы совершенно бестактны…