— Не смотрите на меня!
— А почему бы мне не смотреть на тебя?
Мой ответ был наполовину ироническим, его же слова настолько ошеломили меня, что я потерял дар речи. Придя в себя, я стал бессвязно кричать, брызжа слюной:
— Вы с ума сошли? Мне следовало бы убить эту мразь, раз у меня в руках оказалось ваше оружие. Я бы обязательно это сделал, знай я, для чего она вам нужна. Стать добровольцем и позволить вам снова посадить мне на плечи эту мерзость… Нет, с меня довольно!
Старик продолжал гнуть свое, будто вовсе не слышал меня.
— Это не может быть просто кто-нибудь. Это должен быть человек, который способен вынести это. Джарвис не был ни в должной мере стабилен, ни достаточно стоек. Мы знаем, что ты как раз такой!
— Я? Все, что вы знаете, это то, что я уже однажды пережил это! Я… Я не выдержу такое еще раз!
— Это будет первоначальный доброволец.
— Сошка помельче? — спросил голос с ноткой сомнения.
— Верно. Ведите его сюда.
Я направился к двери.
— Куда это ты? — сердито бросил Старик.
— На выход! — огрызнулся я. — Не хочу принимать в этом никакого участия.
Он сгреб меня и развернул.
— Нет, ты останешься! — с яростью в голосе сказал Старик. — Хватит молоть чепуху. Не то я запру тебя в больнице!
Я слишком устал, чтобы ему перечить.
— Вы здесь — босс.
Лаборанты вкатили нечто вроде кресла, более похожего на электрический стул в тюрьме Синг-Синг, чем на что-либо иное. На нем были пристяжные ремни для колен и лодыжек, а также для запястий и локтей, корсет для пояса и груди. Однако спинка кресла была вырезана таким образом, чтобы плечи жертвы оставались голыми.
Они поставили кресло рядом с клеткой орангутанга, затем убрали решетку клетки, которая соседствовала с креслом. Обезьяна наблюдала за этим пытливым внимательным взглядом, однако конечности ее все еще безвольно свисали. Тем не менее, от самой мысли о том, что клетка открыта, мне становилось не по себе. Только угроза Старика подвергнуть меня аресту удерживала меня здесь. Лаборанты стояли рядом, по-видимому, наготове. Открылась наружная дверь и вошло несколько человек, в том числе и Мэри.
Ноги у меня подкосились. Я давно хотел повидаться с ней и пытался несколько раз передать ей словечко через сиделок, но они либо не знали, о ком именно идет речь, либо получили соответствующие инструкции. Теперь я вот встретился с ней при таких обстоятельствах. Я выругал в душе Старика — это не такого рода зрелище, на которое водят женщин, пусть даже женщин-агентов. Должны же все-таки быть какие-то рамки приличия.
Мэри, казалось, удивилась, увидев меня, и кивнула. Я тоже кивнул, но для болтовни не было настроения. Она выглядела довольно-таки неплохо, хотя и была очень сосредоточенной. На ней была такая же одежда, что и на сиделке, но у нее не было нелепого шлема и пластины на спине. Все остальные были мужчинами, занятыми наладкой различной аппаратуры, в том числе и для записи звука и стереоизображения.
— Готово? — спросил завлабораторией.
— Начинай! — кивнул Старик.
Мэри подошла прямо к креслу и села в него. Двое лаборантов, встав на колени, стали прилаживать застежки. Я следил за ними, затаив дыхание. Затем схватил Старика за руку и буквально отшвырнул его в сторону, бросившись к креслу и сметая на пути подвернувшихся под ноги лаборантов.
— Мэри! — закричал я. — Поднимайся отсюда!
— Дуло лучемета Старика было направлена на меня.
— Прочь от нее! — скомандовал он. — А вы, трое, хватайте его и вяжите!
Я взглянул на лучемет, затем перевел взгляд на Мэри. Она не шевелилась. Ноги ее уже были связаны. Она просто глядела на меня взглядом, полным сострадания.
— Поднимись, Мэри, — сказал я понуро. — В это кресло сяду я.
Кресло забрали и принесли новое, побольше — в старом мне было тесно, так как оно было подогнано по размеру Мэри.
Когда меня закончили пристегивать, тело мое стало застывшим, как бетон. Спина невыносимо зудела, хотя к ней пока что ничто не прикасалось.
Мэри больше не было в комнате. Я не видел, как она вышла, да и это как-то потеряло для меня какое-либо значение. Когда меня подготовили, Старик положил руку на мое плечо и тихо сказал:
— Спасибо, сынок.
Я промолчал.
Я не видел того, что Они делают с паразитом, пока он не занял свое место у меня на спине. У меня не было никакого желания смотреть на это, даже если бы я был в состоянии повернуть голову. Обезьяна зарычала и взвизгнула, кто-то закричал:
— Осторожно!
Затем наступила тишина, как будто все затаили дыхание. Внезапно что-то влажное коснулось моей шеи… И я потерял сознание.