Мне хотелось верить этому, поэтому я упирался до последнего.
— Погляди на меня! — добавил он. — Есть кое-что, во что я хочу ткнуть тебя носом. Прежде всего, это то, что все, включая меня, высоко ценят, что ты совершил независимо от побуждения. Я составляю сейчас докладную записку и ты, несомненно, получишь медаль. И это независимо от того, останешься ты в отделе или нет. Но не строй из себя героя… — продолжал он.
— И не собираюсь!
— …потому что эта медаль попадет не к тому человеку, — она заработана Мэри. Сиди тихо! Я еще не кончил. Тебя пришлось принудить совершить это. Нет, я не критикую тебя. Ты уже и так многое претерпел. Но Мэри была настоящим, подлинным добровольцем. Когда она села в кресло, она не ожидала, что в последнюю минуту может что-нибудь измениться. К тому же, у нее были все основания полагать, что даже если она и останется живой, то сойдет с ума — а это хуже смерти. Но она пошла на это и поэтому она — героиня и тебе в этом отношении, ой, как далеко до нее! Послушай, сынок, — продолжал он, не давая мне возможности ответить, — большинство женщин — по сути глупышки и дети. Но если им что-то дано от бога, то нам, мужчинам, далеко до них. Храбрые — храбрее, хорошие — лучше, порочные — порочнее нас! Что я тебе пытаюсь сказать, так это вот что: она больше мужчина, чем ты сам. И знай — ты сделал ей большое зло.
Я был настолько сбит с толку, что не мог судить, говорит ли он мне правду или снова манипулирует мной.
— Может быть, я набросился не на того, на кого надо бы, — сказал я. — Но если то, что вы говорите, правда…
— Так оно и есть.
— …то от этого не стало ничуть приятнее, а наоборот, еще хуже.
Он не стал оправдываться.
— Сынок, прости, если я потерял твое уважение. Но у меня выбора не больше, чем у командира в бою. Даже меньше, потому что я сражаюсь другим оружием. Я всегда мог бы пристрелить свою собаку, свою собственную собаку. Может быть, это плохо — но такая уж у меня работа. Будь ты на моем месте, ты был бы вынужден делать то же самое.
— Вряд ли.
— Почему бы тебе не отдохнуть и не поразмышлять об этом?
— Я беру отпуск — бессрочный!
— Ну и прекрасно.
Он поднялся, чтобы уйти.
— Подождите…
— Я слушаю тебя, сынок.
— Вы дали мне одно обещание и я хочу, чтобы вы его выполнили. Это касается паразита — вы сказали, что я мог бы убить его, убить лично. Вы уже закончили с ним опыты?
— Да, но…
— Никаких но! — Я стал приподниматься. — Дайте мне свой лучемет, сэр. Я сделаю это сейчас же!
— Ты не сможешь. Он уже мертв.
— Что? Вы же обещали мне!
— Я знаю. Но он погиб, пока мы пытались вынудить тебя — вынудить его — заговорить.
Я затрясся от смеха. Начал и не мог остановиться. Старик начал трясти меня за плечо.
— Перестань! Не то ты серьезно заболеешь. Очень жаль, но сейчас не до смеха.
— Что? Как раз и смешно, — давился я от смеха. — Это самое смешное из того, что я когда-либо слышал. Столько всего — и все без толку. Вы вымарали себя, испоганили меня и Мэри — и все это без всякой пользы.
— Серьезно? — Откуда у тебя такие мысли?
— Я знаю. Вы даже не получили самой малости от этого, то есть, от нас. Вы ничего не узнали из того, чего не знали бы раньше.
— Вовсе нет! Успех оказался гораздо больше, чем ты мог бы предполагать, сынок. Правда, мы ничего не выкачали из него непосредственно, прежде чем он умер, но мы извлекли кое-что из тебя.
— Из меня?
— Да, вчера вечером. Мы хорошенько поработали над тобой вчера вечером. Тебя напичкали лекарствами, твоя психика была подвергнута анализу, изучены ритмы мозга — в общем, все было выкручено досуха, как белье в стиральной машине. Паразит многое выболтал тебе и оно все еще у тебя в голове, доступное гипноанализу, его можно извлечь после того, как ты освободился…
— Что же? — перебил я его.
— Мы знаем, откуда они к нам явились. Мы можем нанести ответный удар. Это Титан — шестой спутник Сатурна.
Когда он сказал это, я вспомнил то мерзкое ощущение сдавленности в горле и понял, что он был прав.
— Ты, конечно, упирался изо всех сил, прежде чем нам удалось заполучить все данные, — продолжал он, как бы вспоминая. — Нам пришлось держать тебя, чтобы ты не причинил себе вреда. Еще большего.
Он закурил сигарету. Казалось, он изо всех сил хотел быть как можно более дружелюбным со мной. Что касается меня, то мне не хотелось с ним воевать. Голова моя кружилась, и мне еще нужно было многое прояснить для себя. Титан — он был очень далеко отсюда. Марс был самой дальней точкой, куда добрались люди, если только экспедиция Сигрейвса, которая так и не вернулась, не добралась до спутников Юпитера.