И все же мы могли бы туда добраться, если бы для этого была веская причина. Мы бы сожгли их гнездо!
Он в конце концов поднялся, чтобы уйти. Когда он доковылял до двери, я остановил его:
— Пап…
Много лет я не называл его так. Он обернулся, лицо его стало каким-то беззащитным.
— Что, сынок?
— Почему ты и мама назвали меня Илахью?
— Почему? Это было имя деда матери.
— Да? Не сказал бы, что это могло быть серьезной причиной.
— Но это так, поверь. — Он повернулся, но я еще раз остановил его:
— Отец, каким человеком была моя мать?
— Твоя мать? Не знаю, как это точно сказать тебе. Ну… Она была вроде Мэри. Да, сэр, очень и очень похожа на нее.
И он вышел, так и не дав мне возможности сказать что-либо еще.
Я повернулся лицом к стене. Через некоторое время я успокоился.
Глава 12
Когда врач меня выписал, я пошел искать Мэри. У меня не было ничего другого, кроме слова Старика, но у меня было более чем подозрение, что я сделал из себя круглого идиота. Я не ожидал, что она обрадуется встрече со мной, но не переговорить с нею я не мог.
Вы думаете, что высокую рыжеволосую красавицу можно было найти так же легко, как ровное поле в Канзасе? Однако оперативники приходят и уходят, а постоянный персонал занимается своими собственными делами. Меня отослали в оперативное бюро, то есть к Старику. Но меня это не устраивало.
Пока я ходил от одной двери к другой, мои подозрения еще более укрепились. Я начал ощущать себя шпионом в своем собственном отделе.
Я зашел в биологическую лабораторию и, не застав заведующего, обратился к его заместителю. Ему ничего не было известно о девушке, имеющей отношение к «Проекту Интервью». Он снова стал почесываться и перебирать бумаги. Я вышел и направился к кабинету Старика. Иного выбора, казалось, не было.
За столом мисс Хейнс я увидел новое лицо. Я больше уже никогда не видел мисс Хейнс, да и не спрашивал, что с ней сталось. Не хотел даже знать об этом. Новая секретарша заглянула в мое удостоверение и — чудо — Старик был на месте и мог меня принять!
— Что ты хочешь? — спросил он раздраженно.
— Я подумал, что у вас есть какая-нибудь работа для меня, — сказал я, хотя это было совсем не то, что я намеревался сказать.
— По сути дела, я как раз хотел послать за тобой. Хватит тебе лодырничать. — Он что-то рявкнул в настольный интерком, поднялся и сказал: — Пошли!
Неожиданное спокойствие овладело мной.
— В секцию косметики? — спросил я.
— Твое собственное безобразное лицо вполне сойдет. Мы направляемся в Вашингтон.
Тем не менее мы все же заглянули в косметический отдел, но только для того, чтобы переодеться. Я попросил, чтобы проверили мой лучемет и личный телефон.
Часовой у выхода заставил нас оголить спины, прежде чем позволил приблизиться, и проверил их. Мы поднялись, выйдя на нижние этажи уровня Нью-Филадельфии.
— Я полагаю, что этот город чист? — спросил я у Старика.
— Если ты так думаешь, то у тебя в голове солома! — ответил он. — Смотри в оба!
Больше не было возможности задавать вопросы. Меня тревожило такое количество полностью одетых людей. Я обнаружил, что стараюсь держаться от всех подальше и выискиваю округлые плечи. Настоящим испытанием оказался подъем в переполненном лифте на взлетную площадку. Когда мы заняли места в своем аппарате и задали автомату курс, я откровенно высказался об этом.
— Куда это смотрят власти? Могу поклясться, что у одного из фараонов, мимо которого мы только что прошли, на спине было вздутие.
— Возможно. Даже весьма вероятно.
— Так чего же мы безмолвствуем? А я-то думал, что вы уже ведете борьбу на всех фронтах!
— А что бы ты предложил?
— Но это же очевидно! Даже если бы стояли морозы, мы должны были бы видеть голые, ничем не прикрытые спины до тех пор, пока доподлинно не знали бы, что все они мертвы.
— Верно.
— Тогда… Послушайте, ведь президент знает положение, не так ли?
— Знает.
— Так что же он ждет? Он должен был бы ввести военное положение и немедленно начать действовать.
Старик посмотрел вниз, на проплывавшую под нами местность.
— Сынок, ты, верно, еще считаешь, что президент управляет страной?