Ле Шантр:Нет.
Я:Вы говорите правду?
Ле Шантр:То есть… я ее видел… но никогда с ней не разговаривал.
Я:Никогда?
Ле Шантр(уверенно): Никогда. Но с какой стати вы задаете мне этот вопрос?
Я:Малу убили.
Ле Шантр:Убили?! И вы, значит, ведете расследование?
Я:Да. Вы не устали?
Ле Шантр:Но откуда вам стало известно, что я порой захаживал в «Магали»?
Я:О, вас там видели.
Ле Шантр:Видели? И вы подумали…
Я:Я подумал, что, быть может, вы сумеете…
Ле Шантр:Увы! Я ничего о ней не знаю.
Я:Была ли она красивой женщиной?
Ле Шантр:Да.
Я:Пользовалась ли она успехом?
Ле Шантр:Несомненно.
Я:Она… произвела на вас определенное впечатление?
Ле Шантр:Да… я… я должен признать это. И даже…
Я:Что «даже»?
Ле Шантр:Это немного смешно, но…
Я:Ничего… говорите… говорите.
Ле Шантр:Был момент, когда я повел себя как мальчишка из колледжа… Она выступала с неким подобием танцевального номера… и бармен продавал ее фото…
Я:И вы купили его?
Ле Шантр:Да.
Я:И этот снимок был… весьма малопристойным?
Ле Шантр:Да, должен признаться…
Я:Почему вы так и не познакомились с Малу?
Ле Шантр:Я был очень известным человеком в Марселе. Занимал высокое положение… женат…, в конце концов…
Я:То есть вы не могли привлекать к себе внимания?
Ле Шантр:Вот именно.
Я:Как вы впервые очутились в «Магали»?
Ле Шантр:Вместе с одним крупным клиентом из Парижа, который пожелал посетить места несколько… ну…
Я:Понимаю.
Ле Шантр: Яникак не мог ему в этом отказать. Знаете, как это бывает?
Я:Конечно. И тогда вы впервые увидели Малу?
Ле Шантр:Да.
Я: И стех пор вас охватило желание вновь взглянуть на нее?
Ле Шантр:Да… Она меня… волновала как женщина… Послушайте, раз уж у нас мужской разговор и… я изливаю вам душу, то буду откровенным до конца. Малу представляет… точнее, теперь уже представляла, поскольку несчастная покинула этот мир… Так вот, Малу для меня — некое тайное и неосуществленное желание моей жизни. Бывало, что мысль о ней преследовала меня буквально неотступно. Меня влекло к ней, я чувствовал плотское устремление и одновременно был полон отвращения к самому себе за то, что не мог побороть этого влечения…
Я:Понимаю…
Ле Шантр:Дело доходило до абсурда. Когда месяц назад я лежал на операционном столе, то в горячечном бреду — думаю, это происходило в момент анестезии — все мои мысли были устремлены не к жене и детям, не к делам, не к собственному тяжелому состоянию. Мне все время представлялась Малу, сидящая на высоком табурете за стойкой бара…
Я:Понимаю вас…
Третья беседа с профессором Дероном у него дома в 16 часов
Я:На все, что Ле Шантр мне говорил, я, как недоумок какой-то, уныло отвечал: «Понимаю вас… понимаю…» Но на самом деле, профессор, я ничего не понимаю. Чем дальше заходит дело, тем все меньше я в нем разбираюсь. Я действительно понимаю, какие чувства он испытывал, но все это не имеет ни малейшего отношения к делу об убийстве Малу, поскольку в тот момент, когда ее душили, Ле Шантр — ив этом у меня нет никаких сомнений! — был мертв.
Профессор:Как же вам, однако, удалось вырвать у Ле Шантра подобные признания?
Я:Видите ли, просматривая у него дома его досье, я наткнулся на папку с надписью: «Секретно. Уничтожить в случае моей смерти». Естественно, я тут же поспешил ее открыть и среди прочих бумаг обнаружил фотографию Малу в достаточно непристойном и искушающе греховном виде: с глубоким декольте, очаровательными ножками и великолепными бедрами… В цилиндре, зашнурованных сапожках и со стеком в руках…
Профессор:Ясно. Было ли еще что-нибудь в том же духе в досье?
Я:Да так, пустяки. Несколько журнальчиков слегка фривольного содержания, еще ряд снимков… не менее легкомысленных. В целом не так уж и много. Все же какое-то связующее звено между Ле Шантром и Малу появилось, хотя это ничуть не сняло проблемы двух трупов, не имеющих никакой реальной возможности повстречаться друг с другом.
Профессор пристально посмотрел на меня. Довольно долго он колебался, но в конечном счете решился и заговорил подчеркнуто медленно.
Профессор:Ну, это как сказать. Может, и имели.
Я:О чем это вы?
Профессор:После вашего пересказа содержания беседы с Ле Шантром у меня появилась одна мыслишка, как это все можно было бы объяснить. Хотя она и носит явно ненаучный характер, но тем не менее имеет свою внутреннюю логику.
Я:Любопытно…
Профессор:Вы что-нибудь слышали, инспектор, об астральном теле?
Я:Э-э-э… весьма смутно что-то припоминаю…
Профессор:Так вот, некоторые ученые — должен тут же подчеркнуть, что как-то проконтролировать эти сообщения у меня не было никакой возможности — утверждают, что бывали случаи, когда человек сразу же после своей смерти является людям во плоти, в своем земном обличье, порой за многие километры от того места, где он испустил Дух.
Я:Вы полагаете, что такое возможно?
Профессор:Знаете, в мире так много странного и неизведанного. Утверждают, например, что Людовику Четырнадцатому якобы рассказывали о телевидении.
Я:Да, слышал об этом.
Профессор:Робер Ле Шантр был мертв в течение двадцати девяти минут И как раз в это время, минута в минуту, его виделив Марселе. Признайте, совпадение более чем странное.
Я:Тогда выходит, что это не он, а другой,то есть его астральное тело убило Малу?
Профессор:Могу лишь ответить вам: почему бы и нет?
Я:Да, в этом случае получило бы объяснение и его внезапное появление в баре, хотя никто не видел, чтобы он туда входил.
Профессор:А также, между прочим, и его исчезновение из наглухо запертой комнаты. Поскольку в двадцать три часа тридцать девять минут он начал оживать, астральное тело поспешило вновь занять свое место в телесной оболочке.
Я:Психически я достаточно крепкий человек, но от такого волосы встают дыбом.
Профессор:Да уж, пожалуй.
Я:Но объясните, почему этот другой задушил именно Малу?
Профессор:Вот тут-то и вступает в свои права та логика, о которой я только что упоминал. Более того, именно она приводит меня к высказанной гипотезе. Эта логика и современное состояние науки…
Я:Все это страшно интересно…
Профессор:Подсознание, подавление инстинктов и эмоций — все эти вопросы с начала века занимают видное место в работах психиатров и криминалистов при анализе человеческой психологии.
Я:Мне известно об этом.
Профессор:Ле Шантр — человек очень заметный в нашем обществе, примерный муж, отец семейства. Серьезен, даже чересчур, строг до чопорности… в силу обстоятельств, вынужденно. В то же время его, как и всех нас, обуревают всякого рода тайные страсти, которые он скрывает от окружающих, укрощает, держит себя в узде. Разве не говорят об этом те признания, что он вам сделал в ходе беседы?
Я:Согласен.
Профессор:Как-то раз ему на глаза попалась Малу. Он тотчас же почувствовал к ней влечение и вскоре вновь посетил «Магали» специально для того, чтобы увидеть ее. Вместе с ее вульгарной фотографией хранил и несколько малопристойных журналов в качестве своеобразного реванша за вынужденную суровость официальной жизни.