— Мне бы твою уверенность, — не то, чтобы возразил, но выказал свою озабоченность Орлов. — Если мы его потеряем…
— Как считаешь, кого будут двигать на его место? — сбил накал Злобин.
Эту тему уже поднимали, и не раз, но без особой конкретики. Оставляли на время, которое придет.
Как частенько оказывалось в их буднях, вчера было еще рано, сегодня… едва ли не поздно. По прогнозам реализацию схемы по адмиралу Соболеву спецы из «… будущего Галактики» должны были начать не раньше, чем через месяц.
По причинам подобных подвижек вопросов не возникало. Главной среди них значились успешные действия Службы внешних границ и лично адмирала Искандера, которого консультировал Соболев.
Укрепления его позиции их противник допустить не мог.
— Аналитики…
— Отчет аналитиков я уже читал, — соскочил со стола Борис. Отошел к псевдоокну, передернул плечами: — Тебя не раздражает эта серость?
— Я отвык от осени, — отозвался Орлов. — А от такой, тем более.
— А я раньше как-то не обращал внимания, — пытаясь разглядеть сквозь влажную муть озеро, под которым находился эвакуационный комплекс, произнес Злобин. — Дождь, так дождь. Снег, так снег. Моложе был, наверное.
— Все мы были моложе, наверное, — не без раздражения ответил Орлов. — Я склоняюсь к адмиралу Далину. Но не исключаю и Воротникова.
— Сашку? — резко развернулся Злобин. — Он, конечно, тип неприятный, но не из сук. — Борис помолчал, глядя куда-то в пустоту, потом качнул головой… категорично: — Нет, на Воротникова даже не думай. Об этом мало кто знает, но Соболев еще тогда, во время конфликта, вытащил его из-под трибунала. Сашка не забыл, хоть они и не общаются. Тот случай, когда вроде и без дружбы, но есть что-то не меньшее.
— Этого нет в деле, — вопросительно посмотрел на него Орлов.
— Зато есть в моей памяти, — хохотнул Злобин. — С Далиным, кстати, я тоже встречался. И не раз. Вот где падаль! Двуличен, хитер. Друзей нет, одни шакалы вокруг вьются в надежде на подачку. Но при этом его любят женщины. Причем истово, до готовности разорвать любого, кто против их Макса.
— Шикарный портрет! — язвительно заметил Орлов. — С таким только в адмиралы!
— Вот в этом как раз и вся заковыка. При всех моих нелестных характеристиках, мужик головастый. Умен, изобретателен. В бою беспощаден, и не только к другим, но и к себе. Но люди его не интересуют, не жалеет он людей. Только результат!
— Я видел его послужной список, — кивнул Орлов. О чем сказал Злобин он сообразил. И про одно, и про другое. — Не хотелось бы мне…
— Код «экстра» для Службы маршалов, — не дал ему закончить голос оперативного дежурного. — Опознаватель из списка особого контроля…
Два генерала лишь переглянулись, на этот раз предпочтя обойтись без слов.
Элизабет Лазовски предстояло пройти боевое крещение.
Им… ждать и верить…
— Жив? — я угрюмо посмотрела на вошедшего в кабинет Ханаза. От пластин биопластыря его физиономия выглядела пятнистой. Да и видеть его не в элегантном костюме было непривычно, но познавательно. Одеждой с ним поделились СБешники, полевка не позволяла лгать о безобидности, подчеркивая то, о чем мне было доподлинно известно: этот тип был весьма опасен.
Того, что доволен, Шаиль даже не скрывал. Не тем, что выбрался… что поучаствовал.
Наше проклятье! Мы стремились сохранить мир вокруг себя, но просто существовать в нем не умели. Нам было тесно, душно, некомфортно.
Не для наших крыльев… Не для наших душ, не знающих покоя.
Порывисто поднялась, подошла к нему, остановившись на грани. Между тем спокойствием, которое ощутила, узнав, что группа быстрого реагирования из ведомства Злобина сумела отбить и Шаиля, и команду экспертов, и пониманием, что это — лишь начало.
— Жив, — протянул он с усмешкой. — Уже похоронила?
— Успела обрадоваться, что избавилась, — огрызнулась я, делая шаг навстречу. — Попробуй только сдохнуть! — полузадушенно рыкнула, попав в его крепкие объятия. — Пристрелю сама.
— Потому и вернулся, что помнил об угрозах, — отпустив меня, без малейшего намека на улыбку ответил Шаиль. — Про пристрелю — в первую очередь.
— Об этом забудешь, — смягчая повисшую вдруг паузу, чуть слышно произнес Дарош.
Когда я обернулась… резко… в последней момент ловя себя на том, что сдержанность последних нескольких часов нашла лазейку, пытаясь выплеснуться с трудом контролируемым гневом, шутливо поднял руки, словно сдаваясь.