Уголёк смущённо пыхтела из-под смоляной чёлки, неподдельно заливаясь алою краской. О существовании печальной лирики раннего Чехова ей не позволял знать её судьбой заниженный жизненный статус...
Мужские комнаты опрятности всегда приводили Лори в состояние лёгкой экзальтации. С порога она издала абсолютно Kamanchi вскрик и через пару секунд уже стояла пристроившись у одного из настенных писсуаров с задранными юбками и сильно выпяченною вперёд пиздой.
– Хули у нас там таких не строят – ни разу не сумела понять! Прикольно же! – она со звоном билась струёй о высокую вертикальную нишу писсуара, стараясь набрызгать заодно и на кафель вокруг.
– Это неприлично – ссать мимо раковины!.. – неожиданно хорошо поставленным баритоном заявила Уголёк; сама она стояла ровно, расхлебянив мотню, и держалась ладошкою так, словно там под низом у неё действительно только что вырос хуй.
Ло поневоле засмотрелась на столь высокоискуссную сцену "мужского" ссанья, и отвлёк её только хриплый возглас неподдельного восторга в сочетании с нотками эстетического изумления проголодавшегося троглодита:
– О! Мадам! Здесь мужской туалет!!
Какой-то грузчик с рожей от жизни пьяного боцмана передёргивал штанный ремень на пороге открытой кабинки. Лори обернулась, почесала мизинцем зачесавшуюся ни с того в щелке пизду и сбросила вниз подол-кружева своих юбок:
– Ты посрал? Ну так что? Проходи! Хочешь вправо – на выход, хочешь – сюда... Пасть только не раззевай – я на сопровождении, разводящая!..
– Оба-на... – погрузчик-нахал перестал под пузом застёгиваться и влез левой рукой в щетинящуюся бороду.
Уголёк аккуратно застёгивала чумазыми тонкими пальчиками ширинку на брюках. Весь смысл произнесённых Ло слов ещё казалось не доходил до неё. Ло поглаживала ласково её чуть ниже спины, практически по пояснице ещё, через пиджак... и вдруг так чувствительно ущипнула за задницу, что девочка от неожиданности даже подпрыгнула.
– Чего "обана"? – Лори всунула ладонь к Угольку между брюк и принялась мягко, но сильно проминать и без того ещё мокрую маленькую пизду. – Подходи уже, муромец, тут недорого!.. Зацени – первый класс!
Она дёрнула девушку за болтающийся язычок узкого галстука, и та, сопротивляясь, всё же подалась немного вперёд, отставляя попу в штанах перед одеревеневшим от предчувствия счастья погрузчиком.
– Да вообще-то я пидаров не ебу...
Заявление было неслабое: выпростанный уже хуй болтался при каждом движении, вытягиваясь всё сильней к намечаемой жертве, а его обладатель уже сжимал, "пробовал", поджатые в камушек от испуга девичьи ягодицы Уголька.
– Чё – религия не позволяет? – Лори взвесила на ладони его "калбасу" и, поневоле оценив по достоинству, сильно сжала конец в кулачке.
– Не – жена! – на шутку шуткой как смог парировал автопогрузчик. – Давай уже, расставляй эту шваль!!
Ло красиво прогнула девушку, оперев ладонями её о струящийся водопадами писсуар, и завозилась со своим браслетом.
– ...упс! – платиновая застёжка браслета острым кончиком мягко коснулась туго натянутых тканей на попке, и пластоферрит разъехался в стороны аккуратной маленькой дырочкой. – Прошу вас, сэр!
– Ну ничё так... пойдёт... – долго кряхтел отвага-боцман сухопутного происхождения, надсаживая в маленький зад Уголька лоснённую до фиолетовых бликов залупу. – Вот... Вот... вот... ага... вот!!!
Крошка-задница подъехала под объёмный живот и застряла там на добрых тридцать секунд, энергично потряхиваемая крепкой хваткой стискивающего её боцман-погрузчика...
– Двадцатка, мэм – больше нет, слово кариера! Буду должен?..
С заходящими за верхние веки в полуденном трансе зрачками он вправлял мокрый конец в полотняные штаны и корчился в виноватых гримасах.
– Нахуй ну!.. Эта дрянь не стоит больше полтинника мелочью! Но сегодня у неё день рожденья и мы взвинтили стоимость её грязной дыры до рубля! У вас будет, сэр, под расчёт? – Лори сорванной со стены гигиенической салфеткой с ожесточением подтирала истекающую спермой задницу всё ещё загнутой Уголька, потом устала сразу: – На, сама!
Охеревший чуть ещё вдобавок и с бесплатности всего происшедшего боцман сунул "рваного" Угольку в пиджачный карман и скрылся. "Понравилось?", Лори провела обратной стороной язычка по ушку розовой от стыда и возбуждения девушки. "Пошли отсюда скорей!", горячо зашептала в ответ Уголёк. "Значит понравилось...", Ло сунула кончик языка на максимальную глубину в маленькую раковину и по всему телу девушки пробежал стремительный до озноба безумящий ток сексуальной щекотки, "Или ты предпочла бы джентльмена подлинней и потоньше? Раскорячил гнездо?..".
Грязный шёпот Лори заставлял вздрагивать Уголька на каждом слове. До джентльмена, впрочем, дело не дошло: в двери ввалилась ватага из трёх непроссавшихся рыл ремонтной наружности...
– Ебать будем? Каза – универс! Занедорого...
Ло наехала сходу, и необходимость в представлении на этот раз напрочь и тут же отпала. Огненно-рыжий небритый пристроился рядом дуть в хуй, ссал и лишь кривился на Уголька:
– Неподмытый хорёк... я не буду... наверное...
– Не пиздел бы, Митор – скажи лучше жена в рот с утра отняла! – хохотнул из полуприкрытой кабинки худощавый бухарик цейлонского вида, вслед за чем совершенно невежливо бзднул.
– Вы – два говна! – вступился за прошму третий – с виду железнодорожный кузнец. – Мадам предлагает вам, так или ибите уж, или заткнитесь! Я бы сам... поебал... ту мадам...
Он первый из трёх распрощался с концом и вправил в мотню. Подошёл сзади к Ло и облапил за жопу: "Сама-то не дашь?".
– Да пошёл ты! – Лори спрыгнула жопой с его молотобойной хватки. – Я тут не ебусь! Суку будете драть?
– Суку? – удивился большой. – Да какая же это...
– Смотри! – перебила Лори его и загнула насильную раком вновь – почти до пола уже – перед кузнецом Уголька.
Ловкие пальчики Ло подхватили небольшую наделанную ею прорешку в штанах и потянули в стороны. "Ах!", еле слышно донёсся из-под низу вскрик Уголька: прореха разъезжалась всё шире, пока не разверзлась от самого пояса до мотни. Влажный ёжик пизды защетинился наружу короткими смоляными волосками и зарозовел раскрытыми влажными губками.
– Ох ты!!! – огромный кузнец присел и всмотрелся чуть не как в перископ. – Мытря, Изид, гляди – та это ж пизда-дева, а не ряженый хуй! Поиб..бём?!
– Ага... – Митор приблизился тож. – Точно, гля-ко – пизда!
– Смотря почём стоит эта пизда! – Изидор ещё срал и не мог присоединиться к товарищам. – Если на кефир в обед хватит, а на булки нет, то ну вас нах и с такою пиздой!
Ло намасливала уже Угольку всю прощелину:
– Ты за свои булки там крепче держись, финансист! По рублю с носа, да полтиник скидка на опт! Может выдержите? По одной цене с покакать сходить удовольствие!..
– Ого... – непонятно, может и в самом деле цене, а быть может процесс завершил, удивился в голос Изид: – Баб за так раздают... что ли праздник какой?
– Суй уже... – очень нервничала Лори, держась за толкающуюся у входа в пизду Уголька балду кузнеца. – Я люблю тебя, Уголёк!..
Она ёрзала по смугло-нефтяной шейке девочки жаркими распущенными губами, надолго вцепляясь в мочку то одного, то другого ушка. Уголёк осторожно дрожала в ответ и жалобно пищала на особо мощных толчках загонщика...
Кузнец отоварил по-быстрому. Митор в задницу драл. А Изидор всё тормозил и тормозил – и друзей, и вокзальных швалей бригаду: ебал долго, по-разному – то яро совал, то будто бы передумывал... Заебал, короче, общественность! Но произлил-впрыснул так, что Уголёк тихонько запела в стон у Ло на губах, да обмочилась вся до коленок пиздой...
К концу этого дела Лори почувствовала, что и сама б уже очень даже не прочь навертеться к кому-то на хуй... "Погоди!..", она потянула за рукав кузнеца, навострившего было лыжи в проход, "Вставишь, а?".
– Ты смотри! – Митор вылупился в рыжие зенки свои: – Блядище! А прикинулась – разводящей! Иби иё, Тот!!
Тот резко воспрял с гобылём и, облапив, влепил Лори задницей и всей спиной в неудобную раковину настенного писсуара. Было до жути неудобно, сзади в спину врезалось фаянсовое ребро, ноги скользили по мокрому кафелю, периодически утрачивая всякий контакт с землёй, и вдобавок как только кузнец въехал на весь полный размер своей красы позади сработало управление автосмыва. Но Ло болталась навешенная на хуй, как на сук, в голос орала и испытывала лишь несказанное блаженство от струящегося между лопаток водопадом прохладного ручейка...