Хуй вошёл из вымени-облака крепко, выверенно, до самого дна, слегка поднатянув на себя то мягкое, ожидающее, женское, влажное дно. Но хуй вошёл не один…
Дело в том, что метисы тихие в большинстве своём мужики. И особо не очень расстраиваясь, пользуются необычностью своего положения и обучают необычностям своих гостей. У них-то в гостях и раздалась до необычных для неё размеров всегда скромная и пугливая дырочка в заднице у Ирэн, потому как ебали её хоть и со всей осторожностью, но по нарастающей: от несмышлёнышей до старейшин-вождей. И теперь эта благоприобретённая экзотическая роскошь в виде дополнительного полового органа была со всем присущим этому зверю педантизмом зафиксирована трегубом и соответственно… заполнена.
В два хуя Ирэн уже и позабыла, когда и пёрлась – со времён тихоокеанских забавников прошла уйма времени! Она наслаждённо выгнулась всёй спиной вверх и вниз, посильней вжимаясь в исходящее искристым током жаркое тело трегуба. Девочки-мулатки напомнили о себе весёлым хохотом над её головой, и Ирэн жадно выдернула одну из них (как оказалось – старшую) из рядов ею распотешенной публики, губами обрывая на ней колпачок-дилли и страстно вницаясь в солоноватую от пота девичью пизду. Не подозревающая о существовании эппилянтов пиздёнка была вся покрыта жёсткими смоляными завитушками и пикантно пахла нравственной непорочностью. Вращающимся язычком Ирэн стремительно проложила дорожку в просоленную пещерку и замычала, подобно трегубу, от удовольствия.
– Нет!.. Не хочит!.. Не хочит совсем!!! Не хотит! – смеясь, попыталась, видимо, предупредить о чём-то важном девочка, и Ирэн через секунду действительно обнаружила лакомые следы этого важного: к аромату юной пизды изнутри всё вкуснее примешивался нежный запах спермы трегуба – он, похоже, отъёб этих крошек совсем только что, и понятно было почему эта юная фурия совсем ничего «не хотит».
Ирэн заурчала совсем как животное: её совсем не заботило настроение этой всё более смешливой и мокрой письки, она просто лакомилась ей в своё удовольствие…
– Ни хочи́т, ни хочи́т, ни хочи́т!!! – смех юной красавицы, казалось, достиг апогея (похоже ей в самом деле было дико щекотно в пизде от губ Ирэн!) и вдруг резко оборвался, на мгновенье даже заставив Ирэн подумать о том, что эта очаровашка-засранка наконец «захотела».
– Ого-го! – донеслось до Ирэн удивлённое и обрадованное восклицание, и руки девочки с силой оторвали её лицо от своего живота.
С несколько секунд мулатка напряжённо вглядывалась в распахнутые голубые глаза Ирэн, а потом дала пробную струю ей в лицо. Ирэн непроизвольно вздрогнула и зажмурилась, но тут же почувствовала, как ловко и хорошо напирает позади в два хуя трегуб и вновь распахнула глаза одновременно вместе со ртом.
– Ог-го!!! Ого-го! – восторгу напрягшейся над лицом Ирэн девочки не было предела, она дала ещё пару пробных струй в рот и на переносицу.
Младшая сестрёнка с интересом заглядывала сбоку Ирэн под живот, стараясь поймать в маленькую ручку трегуба за вспотевший муде.
– Ага!!! А-ха-ха!!! – обрадовалась окончательно юная пиздовка и пустила такую тугую струю, что Ирэн даже замотала лицом и забрыкалась крепко стиснутой задницей.
– Ага… а.. а.. а.. – мулатка сильно прижала к себе мокрое лицо Ирэн и конвульсивно приоткрывала в порывах тонкие бёдра пуская свой бурный поток Ирэн в рот.
В не совсем удобной позиции Ирэн еле успевала проглатывать её сок и напилась уже вволю, когда младшая сестрёнка вылезла из-под неё и сообщила:
– Я тоже хочу на неё!
Но была уже детски мила, непосредственна и, заменив собой старшую сестру, писяла скорее смешно, чем страстно – Ирэн просто умывалась с блаженной улыбкою в её золотистом водопадике, пока улыбку её начисто не смело: трегуб позади заходил с такою игрой, что у Ирэн перехватило дыхание. Стало так хорошо, что подалась под трегуба совсем, напарываясь сразу на два, бешенно задвигала задницей вверх и вниз, и закричала в голос:
– Ах-ха!!! А!!! А!!! Ах!!! А-а-а-а-а-а-а!!!
Девочки испуганно отпрыгнули от неё на траву и с интересом наблюдали за исторгающим уже дикие хрипы распахнутым ртом Ирэн. Трегуб затрусил всем собой над телом Ирэн, чуя в ней настающий оргазм, и засиял небесным сиянием, вливая сразу в две глубины свой нектар. А Ирэн резко замерла наполняемая и выдохнула с трудом протяжённое: «Ууу-уу-фххх…», после чего уже напрочь отсутствовала, медленно сползая сотрясаемым последними пароксизмами обезволенным телом с двух шлангов в переливающуюся всеми цветами радуги траву…
– Мокрозадая шмара! Стекла! – услышала она непонятно где высоко над собой голос старшей девочки и почувствовала скользнувшие по её откинутой руке горячие муде уводимого этими юными лесными давалками трегуба.
Возвращение домой
Ирэн стояла на трапе готового к старту и прогревающего уже излучательные мощности своих динамик-отсеков воздушного лайнера. Майори нежно поддерживала её за покрытые кофейным загаром сжатые булочки под набедренной юбочкой и нетерпеливо переминалась с ножки на ножку, стараясь украдкой поцеловать свою пассажирку в ушко. А Ирэн всё никак не могла оторвать взгляд от пустого залитого солнцем взлётного поля, за которым ей виделись провешенные до земли лианы Разноцветных Джунглей, исполненные через край жизненной энергией обитатели Зоо-Парка, стойкие суровоглазые метисы Тихоокеанья и гибкие сильнодействующие мулаты Атлантики; невероятные чудеса всё-таки влюбившей в себя маленькой, затёртой между двумя огромными океанами Гондваны и с трудом обретённое чувство реального времени – окончание отпуска…
– Льирри, ты видела когда-нибудь настоящего изнежь-эрегатора? – Ирэн сидела посреди пустого отдела (они всё-таки ухитрились дружно последовать её примеру и разбрестись в летние отпуска чуть ли не накануне её возвращения!) и смотрела в поблёскивающие стёкла голубой дымки очков над остреньким носиком маленькой библиотекарь-информатора Льирри Кью, которая заглянула в отдел на секундочку с каким-то дежурным оповещением.
– Да, я знаю! – Льирричка растерянно заморгала глазами в голубой дымке от неожиданности и дёрнула носиком. – Это «…существо достаточно строгое и пропорционально громадное… Любит всем телом… является источником тотальной нежности и обворожительных ласк… После трёх тире семи уни-оргазмов покидает жертву оставленную распластанной на песке…»
– Льирричка, ты очаровашка и полная дура! – Ирэн почувствовала, как у неё на эту высокоэрудированную непосредственность горячо зачесалась пизда, которой ласки в последний раз перепадали ещё от Майори в креслах самолёта (на работу Ирэн этим утром просто ворвалась “с корабля на бал”, даже не зайдя домой и никак не ожидая такого запустения на фирме). – Ничего ты не знаешь и не можешь даже представить себе: я его – видела! Ты просто понятия не имеешь, что такое «любит всем телом»! А можешь догадаться, как это полностью неприлично и сказочно – остаться «жертвой распластанной на песке»?
– Ты встречала его, этого изнежь-эрегатора, Ири, “в полный рост”? Ири, милая, ну скажи мне, пожалуйста, правду – ведь ты всё это врёшь? А? – хрусталь стёклышек заискрился вовсю, и в нотках голоса информатора послышались одновременно пронзительно звенящие нотки зависти, мольбы и надежды…
– Не вру! – Ирэн стремительно пресекла всяческие надежды на то, что она только что удачно пошутила. – Я действительно жарилась в полный рост с этим чудовищем на плавящемся от нашей страсти песке!!! Пойдём, расскажу…
Инфотека их научно-исследовательского предприятия занимала три слитых воедино этаж-уровеня центрального офиса и обладала всеми интерьер-формами присущими традиционной классической библиотеке. Гранитные колоннады и вычурные тяжёлые арки, исполненные массивных золотых элементов старинной резьбы огромные залы и мраморные лестницы со столь широкими полосами своих прохладных каменных перил, что многим из сотрудников вне зависимости от социального статуса, пола и возраста неоднократно приходилось встречаться пристыженным взглядом с дежурной после напрочь проигранной внутренней борьбы с почти непреодолимым желанием «разок прокатиться».