У Вениамина тоже было своё кладбище. Он каждого помнил по имени и мог рассказать о нём. Нет, доктор не убивал их. Ни в коем случае! Просто, по независящим от него причинам, он порой не успевал или не мог им помочь. Кто-то поздно обращался за лечением. Кто-то находился в таких условиях, что не было всего необходимого для операции, а одного только желания вылечить оказывалось не достаточно. Много было разного, но Вениамин помнил каждый такой печальный исход в своей практике.
Станислав также убивал. Но то было на войне: а там или ты убьешь, или тебя. Третьего для космодесантника не дано. Нет, были, конечно, люди, которые находили и выбирали третий вариант – бежали с поля боя, бросая сослуживцев. Но этот способ Станиславу не то, что не нравился, он был для него категорически не приемлем.
Сделав последний глоток чая, капитан решительно прервать затянувшуюся тишину.
— Какие у нас тут серьёзные разговоры ведутся, — он встал, желая налить себе добавки, а заодно и сделать новый чай для Вениамина.
— Мы говорим об убийстве. Сможем ли мы убить человека, — пояснила Полина, будто только заметила капитана. А может быть действительно не «будто», а «только» что обнаружила его присутствие, так была увлечена обсуждением. Обведя взглядом присутствующих, резюмировала: — Вы, Дэн с Лансом и Вадимом сможете. Я нет. Остальные сомневаются.
— Полли, а если будет такая ситуация?.. Ты мать, рядом с тобой маленькая дочка, которая надеется на тебя. Ты её защита и опора. И если ей будет угрожать опасность, неважно надуманная или реальная, как далеко ты пойдешь? — Станислав не хотел занимать ничью сторону, но он тоже понимал, что обстоятельства могут быть разные. И хотел помочь Полине понять это. Хотя как ни крути, а убийство – это плохо. А жестокое и бессмысленное убийство – плохо вдвойне. Тут он с Полли был согласен на все сто.
Полина задумалась. Дочки у неё не было, впрочем, и сына тоже. Было трудно представить такую ситуацию. Но потом постаралась поставить себя на место своей мамы. Валентина Сергеевна Родионова была гипербеспокоящейся, мегазаботливой и суперопекающей матерью. За свою кровиночку она была готова рвать в клочья любого. Полина вздрогнула, тряхнула головой, будто хотела вытрясти эти образы из мыслей, и решительно ответила:
— До самого конца!
— Даже не раздумывая?
— Ну, конечно, если речь идет о жизни моего ребёнка! — выпалила Полина. А потом, видно поняв, что сказала, с вскриком «Ой!» зажала рот ладошками.
— Видите, нас восьмеро и у каждого своё мнение, — снова обратил на себя внимание Дэн. — Достаточно поставить себя на место этих пассажиров.
— Действительно, — поддержал Дэна капитан. — Каждый человек уникален, в его личности намешано много всего. Нет идеально безгрешного человека. Но и полностью безнадежных мерзавцев тоже не бывает.
— Првлн, — одобрительно прогудел Михалыч.
— Что скажете, Вениамин Игнатьевич? Вы промолчали и не сказали ни за, ни против, — не унималась Полина. Да, теперь она поняла, к чему ведёт Дэн и капитан, но, как и Теду, ей было нелегко это принять.
— Я затрудняюсь с ответом.
— Это отговорка. Вопрос ясен, — встрял Тед. — Как бы вы поступили на месте наших пассажиров.
— Дело ведь не в этом, — попытался объяснить свою точку зрения Вениамин. — Мнения у вас разные, но в одном вы сходитесь… Все вы ставите себя на место пассажиров, но никто не хочет быть жертвой – вот в чём дело.
— Я не понимаю... — пожала плечами Полина.
— Никто не спросил Погодина о его самочувствии. Его сочли психом, потому что он толкал Павла Поцелуева, нажимал кнопку, беспокоил стюардессу, ломился в туалет, ходил по проходу, вёл себя беспокойно. Потом попытался добраться до шлюза… Все посчитали его угрозой.
— Но так и есть! — Тед тоже не понимал, что не так.
— Неправда, его сочли опасным, — Дэн сразу разгадал, что имел в виду доктор и постарался донести до друзей эту простую истину: — Вам, как и всем людям, свойственно делать предположения. Действия пассажиров были основаны на ложных выводах. Поэтому он мёртв.
— Ну, допустим, это так, — кивнул, соглашаясь с другом, пилот. — Но что можно было сделать?
— Прежде всего – быть человеком, — ответил на этот вопрос уже Вениамин. И видя непонимающие переглядывания друзей, пояснил: — Ведь что такое человечность? Это способность участвовать в судьбе других людей, проявляя непременно сострадание и сопереживание к их бедам – вот и вся тайна. Но в последнем счёте всегда побеждает только инстинкт самосохранения. А под давлением этого инстинкта вся человечность тает как снег на весеннем солнце. Один мудрец в прошлом сказал замечательные слова: «Вглядись в ошибки человека – и познаешь степень его человечности». Если б хотя бы один из пассажиров нашёл время поговорить с этим парнем, выслушать и понять, что с ним случилось – у него был бы шанс. Вовремя оказанная помощь могла бы сохранить ему жизнь.
Доктор тяжело вздохнул. Да, его могли бы спасти! Даже несмотря на такую тяжёлую, быстро прогрессирующую и редко встречающуюся болезнь. Могли!!! Достаточно было положить Алекса в медкапсулу и довезти до больницы. На борту «Надёжного» было несколько таких капсул, причём из последних моделей. В них даже можно было сделать простейшую операцию, а не просто погрузить в криосон.
— Пятеро убили его, и не нашлось ни одного человека, чтобы спасти ему жизнь!
Эти последние печальные слова доктора затронули сердце каждого, находящегося в помещении. Больше никто не захотел продолжить обсуждение. И пожелав друг другу спокойно ночи, разошлись по каютам. Сон поможет всё разложить по полочкам и осознать даже такие тяжелые истины.
Но никто из команды так и не заметил, что был ещё один наблюдатель, который не принимал участия в беседе. Маша, вольготно развалившись на куче разнообразных мягоньких подушках-думочках, в костюме одалиски******, а скорее без оного, потому как прозрачная ткань шальвар и маечки почти ничего не скрывала, потягивая через длинный мундштук кальян, внимательно слушала обсуждение. И не просто слушала, а наблюдала за реакцией и восприятием каждого. И то, что она видела – ей очень не нравилось. Она заметила, в каком угнетённом состоянии мозгоеды покинули пультогостиную. И пусть говорят, что искины не могут чувствовать, а тем более сочувствовать, но Маше на мнения большинства было начхать, она ж не обычная, а усовершенствованная. Она переживала за каждого члена этого корабля. Даже вот за тех хвостатых, которые разлеглись неподалёку на диванчике. Но как только те поняли, что Ланс и Станислав пошли спать – кошачья братия кинулась за своими любимчиками, оставив Машу совсем в одиночестве. Но она даже не заметила этого, ей было чем заняться.
Все собрались на завтрак в приподнятом настроении. Каждый был уверен, что справедливость восторжествует. Найдётся человек, способный причинять добро налево-направо и наносить пользу. И начнёт он непременно с ареста виновных, когда те прилетят на Асцеллу. Это утро принесло не только освобождение от тяжких дум, но и радостное сообщение.
— Со мной только что связался Роджер, — с порога начал капитан. — Они уже на Ягодке и летят к нам, так что быстро завтракаем и собираемся. Нас ждёт заслуженный отдых!
— Ой, как уже? Я сейчас… — Полина начала с ещё большим энтузиазмом жевать бутерброд.
— Не торопись, Полли, время есть, — успокоил девушку капитан.
— Ой!.. — снова воскликнула та, теперь уже указывая на развернувшееся виртокно.