— У тебя какой-то кулацкий уклон, дед, — сказал однажды Юрка в сердцах. Старик долго молчал на это. Потом сказал непонятно:
— Ставай, пролятый заклеменный!.. — И высморкался смачно сперва из одной ноздри, потом из другой. Вытер нос подолом рубахи и заключил: — Ты ба, наверно, комиссаром у их был. Тогда молодые были комиссарами.
Юрке это польстило.
— Не пролятый, а — проклятьем, — поправил он.
— Насчет уклона-то… смотри не вякни где. А то придут, огород урежут. У меня там сотки четыре лишка есть.
— Нужно мне.
Частенько возвращались к теме о боге.
— Чего у вас говорят про его?
— Про кого?
— Про бога-то.
— Да ничего не говорят — нету его.
— А почему тогда столько людей молятся?
— А почему ты то и дело поминаешь его? Ты же не веришь.
— Сравнил! Я — матерюсь.
— Все равно — в бога.
Старик в затруднении.
— Я, што ли, один так лаюсь? Раз его все споминают, стало быть, и мне можно.
— Глупо. А в таком возрасте вообще стыдно.
— Отлегло малость, в креста мать, — говорит старик. — Прямо в голове все помутнело.
Юрка не хочет больше разговаривать — надо выучить уроки.
— Про кого счас проходишь?
— Астрономию, — коротко и суховато отвечает Юрка, давая тем самым понять, что разговаривать не намерен.
— Это про што?
— Космос. Куда наши космонавты летают.
— Гагарин-то?
— Не один Гагарин… Много уж.
— А чего они туда летают? Зачем?
— Привет! — воскликнул Юрка и опять откинулся на спинку стула. — Ну, ты даешь. А что они, будут лучше на печке лежать?
— Што ты привязался с этой печкой? — обиделся старик. — Доживи до моих годов, тогда вякай.
— Я же не в обиду тебе говорю. Но спрашивать: зачем люди в космос летают? — это я тебе скажу…
— Ну и растолкуй. Для чего же тебя учат? Штоб ты на стариков злился?
— Ну во-первых: освоение космоса — это… надо. Придет время, люди сядут на Луну. А еще придет время — долетят до Венеры. А на Венере, может, тоже люди живут. Разве не интересно доглядеть на них?..
— Они такие же, как мы?
— Этого я точно не знаю. Может, маленько пострашней, потому что там атмосфера не такая — больше давит.
— Ишо драться кинутся.
— За что?
— Ну, скажут: зачем прилетели? — Старик заинтересован рассказом. — Непрошеный гость хуже татарина.
— Не кинутся. Они тоже обрадуются. Еще неизвестно, кто из нас умнее — может, они. Тогда мы у них будем учиться. А потом, когда техника разовьется, дальше полетим… — Юрку самого захватила такая перспектива человечества. Он встал и начал ходить по избе. — Мы же еще не знаем, сколько таких планет, похожих на Землю! А их, может, миллионы! И везде живут существа. И мы будем летать друг к другу… И получится такое… мировое человечество. Все будем одинаковые.
— Жениться, што ли, друг на дружке будете?
— Я говорю — в смысле образования! Может, где-нибудь есть такие человекоподобные, что мы все у них поучимся. Может, у них все уже давно открыто, а мы только первые шаги делаем. Вот и получится тогда то самое царство божие, которое религия называет — рай. Или ты, допустим, захотел своих сыновей повидать прямо с печки — пожалуйста, включил видеоприемник, настроился на определенную волну — они здесь, разговаривай. Захотелось слетать к дочери, внука понянчить — лезешь на крышу, заводишь небольшой вертолет — и через какое-то время икс ты у дочери… А внук… ему сколько?
— Восьмой, однако.
— Внук тебе почитает «Войну и мир», потому что развитие будет ускоренное. А медицина будет такая, что люди будут до ста — ста двадцати лет жить.
— Ну, это уж ты… приврал.
— Почему?! Уже сейчас эта проблема решается. Сто двадцать лет-это нормальный срок считается. Мы только не располагаем данными. Но мы возьмем их у соседей по Галактике.
— А сами-то не можете — чтоб на сто двадцать?
— Сами пока не можем. Это медленный процесс. Может, и докатимся когда-нибудь, что будем сто двадцать лет жить, но это еще не скоро. Быстрее будет построить такой космический корабль, который долетит до Галактики. И возможно, там этот процесс уже решен: открыто какое-нибудь лекарство…
— Сто двадцать лет сам не захочешь. Надоест.
— Ты не захочешь, а другие — с радостью. Будет такое средство…
— «Средство»… Открыли бы с похмелья какое-нибудь средство — и то ладно. А то башка, как этот… как бачок из-под самогона.
— Не надо пить.
— Пошел ты!..
Замолчали.
Юрка сел за учебники.
— У вас только одно на языке: «будет! будет!..» — опять начал старик, — Трепачи. Ты вот — шешнадцать лет будешь учиться, а начнет человек помирать, чего ты ему сделаешь?
— Вырежу чего-нибудь.
— Дак если ему срок подошел помирать, чего ты ему вырежешь?
— Я на такие… дремучие вопросы не отвечаю.
— Нечего отвечать, вот и не отвечаете.
— Нечего?.. А вот эти люди!.. — сгреб кучу книг и показал, — Вот этим людям тоже нечего отвечать?! Ты хоть одну прочитал?
— Там читать нечего — вранье одно.
— Ладно! — Юрка вскочил и опять начал ходить по избе. — Чума раньше была?
— Холера?
— Ну, холера.
— Была. У нас в двадцать…
— Где она сейчас? Есть?
— Не приведи господи! Может, будет ишо…
— В том-то и дело, что не будет. С ней научились бороться. Дальше: если бы тебя раньше бешеная собака укусила, что бы с тобой было?
— Сбесился бы.
— И помер. А сейчас — сорок уколов, и вер. Человек живет. Туберкулез был неизлечим? Сейчас, пожалуйста: полгода — и человек как огурчик! А кто это все придумал? Ученые! «Вранье»… Хоть бы уж помалкивали, если не понимаете.
Старика раззадорил тоже этот Юркин наскок.
— Так. Допустим. Собака — это ладно, А вот змея укусит?.. Иде они были, доктора-то, раньше? Не было. А бабка, бывало, пошепчет — и как рукой сымет. А вить она институтов никаких не кончала.