Его маленькая сестрёнка с открытым ртом и застывшим взглядом. Обгоревшее тело отца. Он сам — на алтаре, кричащий от боли. Монгво не хотел переживать этого снова — и всё-таки смотрел, снова и снова.
За священным фиолетовым огнём, который съедает всё вокруг.
За спокойными фигурами в мантиях. Даже сейчас он слышал их монотонные напевы — и от них бросало в дрожь.
Источник высасывал из него все силы и саму жизнь, но Монгво не собирался сдаваться.
Достав дрожащей рукой кинжал, он рассек им руки, позволяя чёрной крови смешиваться с озёрной водой, питая её собственной колдовской силой.
Неугодный богам, но никогда не поклонявшийся им.
Он чувствовал сам лес в этой энергии — древний, старый, с трухлявыми пнями и смертоносными змеями.
С ядовитым соком в чёрных стволах.
Лес всасывал его в себя, злясь на колдуна, в котором чувствовал следы огня.
Но чем больше мешалась кровь и вода, тем больше лес отступал, с неохотой выпуская из капкана пленника. Монгво чувствовал, как в сердце вонзают сосновые иголки, как его кровь становится водой из лесных озёр.
От боли он царапал грудь и тяжело хватал ртом душный воздух, и каждый шрам жёг свежей болью.
Источник вынимал его душу, а казалось — вырезает внутренности.
А потом лес узнал своего охотника и отпустил. Так резко, что Монгво без сил распластался на полу пещеры, едва в силах шевельнуться. Источник успокоился, теперь его магия текла ровно и мерно, как полноводная река, и наверняка каждый колдун сейчас ощутил эту мощь.
Монгво же дополз до выхода, но это было его последнее усилие. Прежде чем он увидел кого-то из встревоженных жриц, ожидавших снаружи, провалился в чёрное беспамятство.
========== - Кости леса - ==========
Монгво не приходил в себя несколько дней, которые провёл в бреду и лихорадке, пока его магия не только восстанавливалась обратно, как вода в колодце, но и привыкала к ощущению источника.
Эдна не отходила от него, постоянно тревожась, победит ли он яд внутри себя. Лес его отпустил, но в то же время даровал частичку себя, а порой она могла обернуться проклятием. К тому же, от истощения наваливались дурные сны и воспоминания.
Чаще всего, он повторял имена родителей и сестры с братом. Реже — тех, кого когда-то знал.
— Мама, что с папой? Он будет жить?
Их сын, Лоарн, которому уже минуло семь лет, походил на Монгво как две капли воды, разве что без узоров на коже. Быстрый и ловкий, он легко покорял тайны леса, разбирался в травах и ягодах и умел выслеживать животных по следами и проверять ловушки.
Эдна всё ждала, когда в нём пробудится колдовство, но он походил просто на тонкого лесного духа, знающего все тайные тропы.
— Конечно. Ему просто нужно отдохнуть. Магия забирает много энергии.
Она крошила травы и настаивала питьё на горьких корешках и кислых ягодах, добавляя к ним частичку волшебства леса. За крепостью колдовских стволов ждали новостей другие колдуны, мерцая по ночам всполохами своих заклинаний.
Другие жрицы с лёгким недоверием отнеслись к их присутствию, а Эдна знала, что те воздвигали свою собственную защиту, черпая силу из других источников, пока лесной всё ещё оставался опасным.
Монгво очнулся на четвёртый день на рассвете, слегка ошарашенный и со спутанными мыслями, но почти сразу попросил пропустить кого-то из старших колдунов. Эдна не возражала и сама провела того тропами леса, ощущая спиной любопытные взгляды других жителей. Колдун с обветренным лицом и старым шрамом на щеке не тратил времени на лишние расспросы.
— Что с источником?
— С ним стоит быть осторожным, — ответил Монгво, удобнее устраиваясь на шкурах, — черпайте магию, но помните, что затрагиваете и лес. Защищайте границы, но не нападайте.
— С такой мощью мы могли бы откинуть священников далеко…
— И что дальше? — усмехнулся Монгво. — Они вернутся, так или иначе. Будут снова сжигать деревни и обращать детей в их веру. Это не та война, которая нам нужна. Храните границы, но не надо лишних жертв.
— А кто дал тебе право, Монгво из степей, так лихо отдавать распоряжения?
Эдна видела его спокойный взгляд, и ей на миг она ощутила, что вместе с ним на мир смотрит сама древняя душа леса из источника, с которым он теперь связан. Вряд ли он сам на что-то претендовал или желал для себя этой роли. Всего лишь странник, впитавший в себя леса, вольные ветры, дороги и узоры.
Монгво долго молчал, и в небольшом домике Верховной жрицы леса пульсировала затаенная сила. Пока колдун со шрамом не стушевался и не закутался плотнее в потёртый плащ, проиграв пару мгновений перед Монгво.
— Я лишь предупреждаю, что с источником стоит вести себя аккуратно, а если взять слишком много — вы навредите лесу и всему живому здесь. В том числе и мне. И разве войны вы хотите?
— Нет. Король благодарен, что наши земли теперь защищены.
— Вот и хорошо. Я вернусь к вам через пару дней.
И когда колдун со шрамом ушёл, Монгво уже крепко спал.
***
Колдуны прислушались к словам Монгво и не брали из источника больше, чем стоило, и за пару лет в их землях установилось то, что можно назвать покоем. Священники то ли удовлетворились тем, что уже получили, то ли копили новые силы, но щиты на границах были не подвластны никаким молитвам.
Монгво всё ещё путешествовал и временами брал с собой сына, считая, что тому полезно повидать мир. Эдна вовсе не была против, а сама предпочитала оставаться в лесу, хотя давно подготовила несколько жриц, чтобы её могли подменить.
— Уверен, они справятся без тебя, — шептал Монгво каждый раз, бережно лаская её под шорох ветра в кронах деревьев. — Поехали с нами.
— Я нужна лесу.
— А он нужен тебе, да?
Кожа Монгво всегда немного пахла дымом и горьковатым следом всех заклинаний, которые он умело творил днём, пока она слушала дыхание леса. Для неё он стал пульсирующим ярким огнём, языком пламени, которое никак не может замереть.
Она сама — безмятежность тумана на ветвях деревьев.
— Я — его жрица. А ты — его охотник.
Казалось, Монгво временами досадовал на её отдаленность от другого мира, но ни разу не попрекнул её в этом, как и повзрослевший Лоарн, которому искренне нравились поездки с отцом.
Пока сама беда не тронула всё, что было им дорого.
***
Лес увядал.
Эдна тревожилась.
Её беспокоили холодные сны со стылым туманом и трясиной, в видениях грядущего она видела выгоревший лес и мёртвые камни, сложенные в священные башни — не колдовские, а для молитв и подношений.
В тот год ночь костров не удалась — олень пал не от стрелы охотника, а от остановившегося сердца, и среди жриц поползли тревожные слухи. Летняя листва жухла на глазах, обращаясь в желтовато-красную пыль в ладонях, а подземные соки не питали, а отравляли корни.
Эдна колдовала.
Собирала круг жриц, и вместе они вплетали свои силы в лес вокруг себя, макали пальцы в густые настои и чертили знаки на коре деревьев. Отдавая все силы, она всё больше приходила в отчаянье.
— Ничего не помогает!
— Может, что-то не так с источником? — хмурился Монгво, сам расстроенный, что ничем не может помочь. — Я проверю.
— Нет. Тут что-то иное. Я не чувствую, что источник отравлен.
— Мы были осторожны.
— Я знаю. Как бы мне ни хотелось, придётся созвать совет жриц и друидов.
— Это опасно?
— Ничего, с чем бы я не справилась.
Монгво лишь коротко кивнул, но в уголках его глаз она видела тревогу, а морщинка на лбу выдавала, что ему не нравится эта затея. Друиды за все эти годы никак себя не показали, скрываясь в своём каком-то мире, но ему было достаточно того, что даже сама верховная жрица их опасалась.
Эдна шагала по лесу, стараясь услышать его, как бывало раньше, но тот то ли оглох в ответ на её зов, то ли не желал откликнуться. И это было страшно. Её дом и крепость, собственный живой и такой разный мир, где всё размеренно и циклично, таял и рассыпался.